Джордж Элиот - Адам Бид

– О! Гавен груб в обращении; он вовсе не старается быть приятным своим поселянам. Я не верю, будто есть что-нибудь, что вы не могли бы заставить людей сделать вашею добротой. Что до меня, то я не могу жить в соседстве, где бы меня не уважали и не любили; я с таким удовольствием хожу здесь между поселянами, они все, по-видимому, так расположены ко мне. Я полагаю, им кажется, что это было вчера, когда я был маленьким мальчиком и разъезжал везде на пони, которая была с овцу ростом. И если б им положить хорошее жалованье и в порядке содержать их строения, то как они ни глупы, а их можно было бы убедить, чтоб они обрабатывали землю по лучшему плану.

– В таком случае, постарайтесь о том, чтоб ваша любовь нашла себе достойный предмет, и не женитесь на такой, которая стала бы истощать ваш кошелек и сделала из вас скупца, вопреки вам самим. Между моею матерью и мною случаются иногда споры о вас. Она говорит: «Я не скажу об Артуре ни одного пророчества до тех пор, пока не увижу, в какую женщину он влюбится». Она думает, что ваша возлюбленная будет управлять вами, как луна управляет приливом и отливом. Но я чувствую себя обязанным защищать вас как моего воспитанника – вы знаете, и я утверждаю, что вы вовсе не созданы из таких водяных свойств. Итак, не подвергайте моего мнения немилости.

Артур содрогнулся под влиянием этой речи, потому что мнение дальновидной старой мистрис Ирвайн о нем произвело на него неприятное впечатление злополучного предзнаменования. Это, натурально, послужило ему только новым основанием к тому, чтоб настоять на своем решении и получить новую защиту против самого себя. Тем не менее в этом месте разговора он чувствовал, что был еще менее расположен рассказать свое приключение с Хетти. Он имел впечатлительный характер и по большой части держался мнений и чувств других людей относительно его самого; и один только факт, что он находился в присутствии искреннего друга, который не имел ни малейшего подозрения, что в нем происходила подобная серьезная внутренняя борьба, какую он пришел поверить ему, несколько поколебал его собственную веру в важность борьбы. Ведь, наконец, об этом не стоило, право, и хлопотать; и что ж мог сделать Ирвайн для него, чего он не сделал бы сам? Он отправится в Игльдель, несмотря на то что Мэг хромает; он поедет на Раттлере, и велит Пиму ехать за ним, как он там хочет, на старой кляче. Вот как он думал, когда клал сахар в кофе, но в следующую минуту, когда он поднимал чашку ко рту, он вспомнил, как твердо решил он в своих мыслях вчера вечером обо всем рассказать Ирвайну. Нет, он не будет снова колебаться, он сделает то, что он хотел сделать, сейчас же. Таким образом было бы хорошо не оставлять разговора о личности. Если они перейдут к совершенно незначительным предметам, его затруднение увеличится. Ему потребовалось не слишком много времени для этого порыва и действия чувства, прежде чем он ответил:

– Но, кажется, едва ли можно считать доказательством общей твердости характера мужчины то, что он способен покориться влиянию любви. Хорошее сложение не ограждает человека от оспы или от каких-нибудь других неминуемых болезней. Мужчина может быть очень тверд в других отношениях, а между тем находиться под очарованием женщины.

– Да, но между любовью и оспою или даже очарованием, существует та разница, что если вы захватите болезнь в ранней степени и позаботитесь о перемене воздуха, то тут есть еще надежда на совершенное избавление без дальнейшего развития симптомов. Есть также известные альтернативные приемы, к которым мужчина может прибегнуть сам, представляя себе мысленно, каким неприятным последствиям он может подвергнуться: это некоторым образом дает вам закопченное стекло, сквозь которое вы можете смотреть на блестящую красавицу и верно различить ее очертание, хотя, надобно сказать мимоходом, я боюсь, что закопченного стекла, пожалуй, будет недоставать в ту самую минуту, когда оно будет необходимо. Я скажу еще, что даже мужчина, укрепленный знанием классиков, может быть приманен к безрассудному браку, несмотря на предостережение, даваемое ему хором Прометея.

Слабая улыбка пробежала по лицу Артура, и, вместо того чтоб следовать за игривою идеей мистера Ирвайна, он сказал совершенно серьезно:

– Да, это хуже всего. Есть отчего прийти в отчаяние, если после всех рассуждений и спокойных решений нами станет управлять расположение духа, которое определить вперед мы не в состоянии. Я не думаю, чтоб человек заслуживал слишком большого порицания, если он заставлен совершать что-нибудь таким образом, вопреки его решимости.