Джордж Элиот - Адам Бид

– Я пойду с нею, тетушка.

Адам сказал, что и он пойдет с ними, но это не удивило никого. Скоро он и Хетти остались вдвоем в аллее, окруженной орешниками, между тем как мальчики занялись в другом месте собиранием больших незрелых орехов, чтоб играть ими, а Тотти наблюдала за ними с созерцательным видом маленькой собачки. Еще так недавно, не больше двух месяцев назад, Адам стоял в этом саду рядом с Хетти, лаская себя восхитительными надеждами. Он часто вспоминал об этой сцене с четверга вечером: о солнечных лучах, пробивавшихся между ветвями яблонь, о красных гроздях смородины, о прелестной краске застенчивости, разлившейся по лицу Хетти. Он не мог отделаться от этого воспоминания и теперь в этот грустный вечер с нависшими тучами, но пытался подавить его, опасаясь, чтоб какое-нибудь волнение не побудило его высказать Хетти более, чем было нужно.

– После того что я видел в четверг вечером, Хетти, – начал он, – вы не сочтете с моей стороны слишком большою вольностью то, что я намерен сказать вам. Если б за вами ухаживал человек, который сделал бы вас своей женой, и если б я знал, что вы расположены к нему и намерены выйти за него замуж, то я не имел бы права сказать вам хотя бы одно слово об этом. Но когда я вижу, что вам объясняется в любви джентльмен, который никогда не может жениться на вас, да и не думает о том вовсе, то я считаю себя обязанным вступиться за вас. Я не могу говорить об этом с теми, кто заменяет вам родителей, потому что это может наделать лишние беспокойства.

Слова Адама избавили Хетти от страха об одном, но в них также заключалось значение, которое вызвало в ней сильное болезненное предчувствие. Она была бледна и дрожала, а между тем с гневом готова была противоречить Адаму, если б смела открыть свои чувства. Но она молчала.

– Ведь вы еще так молоды, Хетти, – продолжал он почти нежно, – и вы еще очень мало видели, что происходит на свете. Справедливость обязывает меня сделать все, что могу, чтоб спасти вас от беды, в которую вы можете впасть, не зная, куда вас ведут. Если б кто-нибудь, кроме меня, знал, что я знаю о ваших свиданиях с джентльменом и о подарках, которые вы от него получали, то о вас стали бы отзываться очень легко и вы потеряли бы во мнении у всех. И кроме того, вы будете страдать, потому что отдали сердце свое человеку, который никогда не может жениться на вас и который, следовательно, не может заботиться о вас всю жизнь.

Адам остановился и посмотрел на Хетти, которая срывала листья с орешника и обдирала их в руке. Все ее пустые планы и придуманные речи вышли у нее из головы, как дурно выученный урок, под страшным волнением, произведенным словами Адама. В их спокойной уверенности заключалась жестокая сила, угрожавшая охватить и совершенно уничтожить ее жалкие надежды и фантазии. Она желала сопротивляться ей, желала отбросить эти слова далеко гневным противоречием, но ею все еще управляла решимость скрывать то, что она чувствовала. Не будучи в состоянии измерить действие своих слов, она только из слепого побуждения произнесла теперь:

– Вы не имеете никакого права говорить, что я люблю его, – сказала она слабо, но с жаром, срывая шероховатый лист и принимаясь ощипывать его. Она была весьма красива при своей бледности и в волнении; ее черные детские глаза расширились, дыхание стало прерывистее. Сердце Адама заныло, когда он посмотрел на нее. Ах, если б только он мог утешить ее, успокоить и спасти от этого страдания, если б только у него была какого-нибудь рода сила, которая сделала бы его способным оживить ее бедное смущенное сердце, как он спас бы ее от какой бы то ни было физической опасности!

– Я думаю, что это должно быть так, – сказал он нежно. – Я не могу поверить, чтоб вы позволили человеку целовать вас добровольно, дарить вам золотую вещь с его волосами и ходили в рощу для свидания с ним, если б не любили его. Я не осуждаю вас за это, потому что, я знаю, это началось мало-помалу, пока наконец вы не были в состоянии бороться с этим. Я осуждаю его за то, что он, таким образом, украл вашу любовь, зная, что никогда не может вознаградить вас как должно. Он шутил с вами, делал вас своею игрушкою и вовсе не заботился о вас, как мужчина обязан заботиться.

– О, нет, не говорите этого! Он заботится обо мне; я знаю лучше вашего, – воскликнула Хетти. Все было забыто, кроме боли и досады, которые она испытывала при словах Адама.

– Нет, Хетти, – сказал Адам, – если б он заботился о вас как следует, то никогда не поступил бы с вами таким образом. Он сам говорил мне, что не думал ни о чем, когда целовал вас и делал вам подарки; он хотел даже заставить меня поверить, будто и вы смотрели на все это как на пустяки. Но я знаю лучше этого. Я всегда буду знать, что вы верили его любви и считали ее довольно сильной для того, чтоб он женился на вас, хотя он и джентльмен. Вот почему я и должен говорить с вами об этом, Хетти, из опасения, что вы будете обманывать себя ложными надеждами. Ему и в голову никогда не приходила мысль жениться на вас.