Джордж Элиот - Адам Бид

Прошло только несколько минут, измеренных по часам, хотя они показались Адаму весьма продолжительными, когда он заметил луч сознания на лице Артура и слабую дрожь, пробежавшую по его телу. Сильная радость, наполнившая его душу, снова вызвала в нем прежнее расположение к молодому сквайру.

– Чувствуете вы какую-нибудь боль, сэр? – спросил он нежно, развязывая Артуров галстук.

Артур обратил на Адама неопределенный взгляд, за которым последовал легкий трепет, как бы произведенный возвращающимся сознанием, но он только снова содрогнулся и не произнес ни слова.

– Чувствуете вы какую-нибудь боль, сэр? повторил Адам дрожащим голосом.

Артур приподнял руку к пуговицам жилета и, когда Адам расстегнул жилет, продолжительно вздохнул.

– Опусти голову, – сказал он едва слышно, – и, если можно, дай воды.

Адам нежно опустил голову снова на папоротник и, вынув инструменты из своей тростниковой корзинки, побежал между деревьями на край рощи, граничивший с парком; там под склоном протекал ручеек.

Когда он возвратился, неся в руках корзинку, из которой сочилась вода, но которая была еще наполовину наполнена водой, Артур глядел на него с еще более возвратившимся сознанием.

– Можете ли вы почерпнуть воды рукою, сэр? – сказал Адам, снова становясь на колени, чтоб приподнять голову Артура.

– Нет, – отвечал Артур, – намочи галстук и примачивай им голову.

Вода, по-видимому, приносила ему пользу: он скоро приподнялся больше, опираясь на руку Адама.

– Чувствуете вы какую-нибудь боль внутри, сэр? – снова спросил Адам.

– Нет… никакой, – сказал Артур все еще слабо, – только я немного ослаб…

Погодя немного, он сказал:

– Кажется, я лишился сознания, когда ты сшиб меня с ног.

– Да, сэр, – сказал Адам. – Но, слава Богу! я уж опасался чего-нибудь худшего.

– Что, ты думал, что уж покончил меня, да?.. Помоги мне стать на ноги. Я чувствую себя страшно разбитым, и у меня ужасно кружится голова, – сказал Артур, когда встал, опираясь на руку Адама, – твой удар, должно быть, был словно удар тарана. Я не думаю, что могу идти один.

– Опирайтесь на меня, сэр, я доведу вас, – сказал Адам. – Или не хотите ли посидеть немного, вот здесь, на моей куртке, а я буду поддерживать вас. Вам, может быть, сделается лучше минуты через две или через три.

– Нет, – сказал Артур. – Я пойду в эрмитаж… там, кажется, есть у меня водка. Туда есть ближайшая дорога, вот немного подальше, неподалеку от ворот. Пожалуйста, помоги мне дойти туда.

Они шли медленно, часто останавливаясь, но не произнося более ни слова. В обоих сосредоточение мыслей на настоящем времени, сопровождавшее первые минуты возвратившегося сознания Артура, теперь уступило место живому воспоминанию о предшествовавшей сцене. Уж было почти совершенно темно между деревьями, где шла узенькая тропинка, но в кругу, образуемом елями, окружавшими эрмитаж, было довольно места для того, чтоб свет месяца, теперь увеличивавшийся с каждою минутою, мог проникать в окна. Их шаги были неслышны на толстом ковре из еловых игл, и внешняя тишина, казалось, еще возвышала их внутреннее сознание. Артур вынул ключ из кармана и положил его в руку Адама, чтоб последний отпер дверь. Адам вовсе не знал, что Артур меблировал старый эрмитаж и сделал его своим местом уединения. Отворив дверь, он удивился, когда увидел уютную комнату, в которой, судя по всем признакам, Артур бывал часто.

Артур оставил руку Адама и бросился на оттоман.

– Ты, верно, найдешь где-нибудь мою охотничью фляжку, – сказал он, – кожаный футляр с фляжкой и стаканом.

Адаму недолго пришлось искать.

– Тут очень немного водки, сэр, – сказал он, оборотив фляжку вверх дном над стаканом и держа против света, – едва лишь на этот маленький стаканчик.

– Подай хоть столько, – сказал Артур жалобным тоном, происходившим от физического изнеможения.

Когда он выпил несколько маленьких глотков, Адам сказал:

– Не сбегать ли мне лучше в дом, сэр, и принесть еще водки? Я могу сбегать туда и возвратиться очень скоро. Ведь вам будет трудно дойти домой, если вам нечем будет подкрепить силы.

– Да, сходи. Но не говори, что мне нездоровится. Вызови моего человека, Пима, и скажи ему, чтоб он спросил ее у Мильза, но не говорил, что я в эрмитаже. Принеси также воды с собой.

Адам почувствовал облегчение, получив дело, которое заставляло его действовать. Оба они почувствовали облегчение при мысли, что будут разлучены друг с другом на короткое время. Но быстрый шаг Адама не мог утишить сильную тоску, которую он ощущал, думая о последнем несчастном часе, или с сосредоточенным страданием переживая его и видя за ним всю новую, грустную будущность.