Мигель Сильва - Мертвые дома

Однажды в понедельник он направил коня не в Парапару, а в Эль-Сомбреро. «Нужно купить пару коров», — сказал он. Но когда он снова приехал в Ортис, то о коровах и не вспомнил. По блеску его глаз Кармен-Роса догадалась, что случилось что-то необычное. Под вечер, сидя в тени котопери, Себастьян сказал ей:

— Решено напасть на Ла-Чину и освободить студентов. В заговоре участвуют несколько солдат и капралов из тюремного гарнизона. Тридцать вооруженных человек в Эль-Сомбреро готовы поддержать их. Мой кум Фелисиано среди этих людей. Когда я заговорил с ним о моем решении что-то сделать и рассказал то, что столько раз говорил тебе, он мне все открыл.

— А что будет после того, как они захватят тюрьму и освободят студентов? Ведь правительство пошлет против них войска…

— Все предусмотрено, — запальчиво прервал ее Себастьян. — Когда тюрьма будет взята, студенты, люди из Эль-Сомбреро, солдаты горнизона и заключенные, желающие присоединиться к ним, организуют отряд и примкнут к Аревало Седеньо, который идет с повстанцами по льяносам.

— А как они найдут Аревало?

— Поищут, любовь моя, поищут. А если не найдут, двинутся на Апуре и переправятся в Колумбию с целыми и невредимыми студентами.

— И кум Фелисиано замешан в этом деле?

— И кум Фелисиано и я. Надо что-то делать, Кармен-Роса.

С первых же его слов, с самого утра, когда она заметила странный блеск в глазах Себастьяна, она догадалась, о чем он ей скажет. Ее опасения оправдались: он связался с заговорщиками. Нападение на лагерь должно было произойти недели через четыре. К тому времени Себастьян отправится в Эль-Сомбреро и присоединится к тем тридцати, о которых говорил кум Фелисиано.

Они изложили часть плана сеньору Картайе и сеньорите Беренисе — им можно было довериться. Однако Себастьян опустил все, что касалось освобождения студентов, и сказал лишь, что отряд Аревало движется по льяносам, а он решил разыскать его и присоединиться к партизанам. С некоторых пор Себастьян, Кармен-Роса, сеньорита Беренисе и сеньор Картайя, не сговариваясь, составили маленький революционный комитет, который с надеждой и восторгом обсуждал противоречивые вести, доходившие до Ортиса через бурые саванны и мутные реки: «Генерал Габальдон восстал в Санто-Кристо», «Норберто Боргес в долине Туя откликнулся на его призыв», «Венесуэльские изгнанники взяли Кюрасао и устремились на Коро», «Ожидается крупная морская экспедиция из Европы». В свое время сеньор Картайя поддерживал переписку симпатическими чернилами с мужественным революционером доктором Варгасом, уроженцем Ортиса, когда тот находился в изгнании.

Сеньорита Беренисе, несмотря на свое сочувствие мужеству и стойкости каракасских студентов, несмотря на негодование и скорбь, которые охватили ее при известии, что юноши арестованы и закованы в кандалы, категорически выступала против вооруженного восстания и никак не соглашалась с проектом Себастьяна.

— Гражданская война, — стонала она, охваченная почти суеверным ужасом, — вот причина всех наших бед. Из-за гражданских войн Ортис лежит в развалинах, люди бегут и вымирают. Говорят: была малярия, был голод, земледелие и скотоводство пришли в упадок. Но кто принес голод? Кто принес малярию? Кто уничтожил пашни и погубил скот?

И сама себе отвечала:

— Гражданская война. Комары здесь были всегда, они кусали нас, но никого не заражали малярией. Потом из льяносов пришли бледные хилые солдаты и остановились в Ортисе. Здесь стояли и те, кто преследовал революционеров, и те, кто шли под знаменем революции из восточных районов. Их кровь отравила наших комаров, они занесли к нам лихорадку и смерть.

Сеньориту Беренисе невозможно было остановить.

— Гражданские войны погубили нашу молодежь, растоптали и вырвали наш маис и фасоль, истребили наших коров и быков и оставили нам малярию, чтобы она прикончила тех, кто еще жив.

Сеньор Картайя обычно терпеливо выслушивал ее до конца и затем становился на защиту восстания.

— Беренисе (он был единственным человеком в городе, который называл ее просто Беренисе), Беренисе, вообще я не сторонник гражданской войны, но в настоящий момент перед Венесуэлой нет другого выхода. Надо взяться за оружие! Студенты, выступившие против засилья военных, оказались в тюрьме. Честные люди, которые осмеливались писать, протестовать, думать, тоже в тюрьме, в изгнании или на кладбище. Нас пытают, грабят, убивают, выжимают из страны последние капли крови. Это хуже, чем гражданская война. Вернее, это тоже гражданская война, но такая, в которой бьет только один, а другие — то есть мы, венесуэльцы, — получают удары.