Френсис Фицджеральд - Люди и ветер

- Я шел к вам, - сказал Бутч хмуро. - Все-таки вы оперировали Пинки, не так ли?

- Садись в машину... Да, я оперировал Пинки. Откуда ты знаешь?

- Нам сказал Бехрер.

Он быстро искоса взглянул на доктора, и тот уловил этот подозрительный взгляд.

- Говорят, он и дня не протянет.

- Я очень сочувствую твоей матери.

Бутч неприятно засмеялся.

- Да, вы сочувствуете...

- Я сказал, что сочувствую твоей матери, - повторил доктор резко.

- Я слышал, что вы сказали.

Некоторое время они ехали молча.

Становилось темней, где-то вдалеке, к югу, слышались слабые раскаты грома.

- Я надеюсь, - Бутч сузил глаза, - вы по крайней мере не были пьяны, когда оперировали Пинки?

- Видишь ли, Бутч, - очень медленно начал доктор, - это я сыграл с вами грязную шутку, это я пригласил сюда своего старого друга - Торнадо.

Ответа не последовало. Доктор обернулся. Лицо Бутча смертельно побледнело, рот широко раскрылся, глаза устремились в одну точку. Он пытался сказать что-то, но только протянул руку вперед, и тогда доктор увидел.

Огромная куполообразная черная туча заслонила небо в полумиле от них и, надвигаясь, все расширялась и расширялась, а вслед за ней, обгоняя ее, уже мчался со свистом и завыванием сильный ветер.

- Он возвращается, - выдохнул доктор.

Резко нажав на акселератор, он направил машину к железному мосту через реку Бинбигрик. Через поля сотни людей бежали в том же направлении. Доехав до моста, он выскочил из машины и схватил Бутча за рукав.

- Вылезай же, да вылезай же ты, болван!

Тотчас же они очутились среди людей, беспорядочно толпившихся под мостом.

- Неужели он снова придет сюда?

- Нет, нет, он уходит, заворачивает!

- Нам пришлось бросить дедушку!

- О господи Иисусе, спаси, спаси меня! Спаси меня! Помоги мне!

- Боже, спаси мою душу!

Снова порыв ветра, такой пронзительный, что у доктора побежали мурашки по коже. И вдруг неожиданно в наступившей тишине хлынул ливень. Доктор подошел к краю моста и выглянул наружу.

- Все прошло, - сказал он, - нас захватило только краем. Центр оказался где-то далеко справа.

Он огляделся вокруг, теперь можно было даже различить предметы кустарник, низкие деревья, бревна и невспаханные поля. Он вышел из-под моста и достал часы, стараясь разглядеть, сколько же было времени, но стена дождя была настолько плотной, что ему это не удалось.

Он промок до костей и снова забрался под мост.

Бутч лежал в самом дальнем углу, дрожа всем телом. Доктор стал трясти его:

- Ураган двинулся в направлении вашего дома! - прокричал он. - Возьми себя в руки! Кто остался дома?

- Никого там нет, - пробурчал Бутч. - Они все в госпитале у Пинки.

Ливень медленно и незаметно превращался в град: сначала редкие, маленькие дробинки, затем более крупные, все крупнее и крупнее, пока удары града о железную поверхность моста не превратились в оглушающую, непрерывную, все нарастающую барабанную дробь.

Люди под мостом, чувствовавшие себя приговоренными, стали постепенно приходить в себя. То тут, то там слышались вспышки смеха, сначала тихого, но незаметно переходящего в истерику. Напряжение, доведенное до предела, прорвалось в оглушительном, все нарастающем хохоте, недостойном и бессмысленном. Даже доктор почувствовал, что готов так же дико захохотать, как они.

- Это хуже стихийного бедствия, - сказал он себе строго. - Это становится невыносимым.

4

Больше в эту весну торнадо не суждено было посетить Алабаму. Второй торнадо (в народе считали, что это был все тот же, первый, которому вздумалось вернуться назад, ибо для жителей графства Чилтон торнадо стал одушевленной силой, определенной, как языческий бог) разрушил около дюжины домов, и среди них дом Джина Джаннея, и поранил около 30 человек. Но на этот раз, возможно, потому, что каждый уже выработал собственный план защиты, смертельных случаев не было. Напоследок торнадо драматически раскланялся - целиком снес главную улицу города Бендинга, сорвал телефонные провода и разрушил фасады трех магазинов, включая аптеку доктора Джаннея. Через неделю появились новые дома, построенные из обломков старых; и к концу длинного и буйного лета в Алабаме новая трава зазеленеет на свежих могилах. Но пройдет еще немало лет, прежде чем люди этих краев перестанут отсчитывать события как случившиеся "до прихода торнадо" или "после прихода торнадо", а во многих семьях благополучие и счастье было утеряно навсегда.

Доктор Джанней решил, что наступил момент, наиболее подходящий, чтобы уехать. Он продал все, что осталось от его аптеки, в основном вся его собственность была утеряна во время катастрофы, а дом передал брату, пока тот не выстроит себе новый. Он собирался поехать в город на поезде, потому что на его машине, которая во время бури налетела на дерево, можно было добраться лишь до вокзала.