Майя Луговская - Портрет

— Портрет. Ведь это серьёзное дело, работа. Я три месяца не держал карандаша в руке.

— Но это и магия тоже. У вас может не быть другого такого случая. И я уже не буду такой. Пожалуйста, сделайте для меня.

— Я давно понял, что объяснять женщинам бесполезно, — сказал он, смягчаясь. — Ну, давайте попробуем, если вам уж так необходимо. На чём же мне вас рисовать?

Достать кусок бумаги в Верочкином доме оказалось не так просто. Загоревшись идеей портрета, Верочка, забыв про гостей, начала розыски.

— Этот безобразник и не подумал написать мой портрет, — шутила она и перебирала всё на свете, но бумаги так и не нашла, пока наконец не наткнулась в изящном секретере на бювар XIX века, который случайно купила когда-то. Печальным запахом старины пахла зелёная тиснённая золотом кожа. Несколько листов матовой потемневшей бумаги сохранились в нём.

— На этой, наверно, нельзя? — спросила Верочка.

— Ничего. Сойдёт, — сказал Антон.

— Посмотрите, какая она старая.

— Замечательная бумага.

Верочка принесла несколько роскошных паркеровских ручек со вставками, но он отказался от них. В качестве карандаша, которого в доме не оказалось, сошёл Верочкин для бровей.

Она притащила из кухни доску для резания хлеба.

— Ну чем не мольберт. Подойдёт?

Он положил бумагу на доску.

— Вполне!

— То-то. Я буду заглядывать к вам.

Милая Верочка, она так развеселилась. Нину поражала почти птичья её беззаботность. Вероятно, были заботы, тяготившие Верочку, но никому и в голову не приходило предположить о её заботах.

Но, может быть, всё это только кажущаяся бессмыслица действий, такая же, как и в природе — смена дней, у птиц — их оперений, перелёты. Может быть, в этом и только в этом — смысл жизни? А вся эта значимость деятельности, условности ценности — суета.

Антон несколько раз пересаживал Нину. Несколько раз заставил поворачиваться. Наконец нашёл нужное положение. Пристально взглядывая на неё, он начал быстро водить карандашом по бумаге.

И она испытывала волнение. Волнение и ответственность. Сидела молча и напряжённо.

— Расслабьтесь. Думайте о чём угодно.

Она подумала, что Антона она видит в этом доме в первый раз. И это странно, хотя в общем-то ничего странного в этом не было. Здесь люди сменялись часто. Верочке было необходимо это постоянное движение вокруг: звонки, приходы, уходы. Знакомства она завязывала очень легко и всё низала, низала людей, самых разных, разнородных, в пёстрые бусы, ожерелье, которыми украшала себя. И за это платила своим участием, заботой, доброжелательством. Ведь все они, кто там галдит сейчас, принимают здесь терапию её доброты.

И опять Нина вернулась к своим обычным размышлениям, которые почти никогда её не покидали. Ведь правда, люди теперь как никогда испытывают дефицит времени во всех своих делах и действиях. Нервная система в постоянной перегрузке, единственная мысль — надо сделать быстрее, в короткий срок. Время летит… Даже наверное, нервная система имеет те же механизмы появления перегрузки, что и мышечная. И терапия доброты адресуется прямо к энергетическим системам нервных клеток. Пожалуй, следующая моя статья и будет именно об этом, о терапии доброты.

Доброта, думала Нина. Доброта — это самый большой человеческий талант. Самое главное богатство.

— Они замучили бедного Люсика. Я позвала их, чтоб они купили себе по галстуку, а они расспрашивают его о космосе. Что она там знает об этом? — заговорила Верочка, снова войдя к ним. — Как движется портрет? Можно посмотреть?

Но Антон взглянул на неё так, что она отпрянула.

— Не буду, не буду! Ведь там, в Америке, её интересовали цены на шмотки, на продукты, а не космос. Кретины! А потом, кому это интересно? Путь к звёздам! Тем, кому плохо на Земле? Мне хорошо на Земле.

Это звучало шуткой в её устах, насмешкой, вызовом. Но это была правда, правда Верочки. Потому что главным законом её жизни было то, что ей хорошо на Земле. Да, её законом и её талантом.

И что собою представляет Нина, со всем своим заумством, по сравнению с этой Верочкиной победительной силой. По сравнению с её талантом не думать о завтрашнем дне, а если и думать, то только как о дне радостных свершений и ждать его только с этой единственной позиции! Очевидно, существует равновесие в мире и человечеству необходимы Верочки.

Ей бы памятник надо поставить, думала Нина. При жизни. При жизни потому, что бессмертие не нужно тем, кому хорошо на Земле.

— Вы давно знаете Веру Николаевну, — спросила она и тут же осеклась.