Майя Луговская - Чиж

Пришёл, увидел, победил. Самое интересное, что даже совсем и не хотел победить. Так получилось. Профессиональная небрежность, что ли?.. Девочка сразу показалась милой, хорошо воспитанной. Такой, коротко стриженный длинноносик!

Они ввалились к ней довольно поздно — он и его приятель со своей подругой-журналисткой. Может, ничего бы и не было, закрывайся рестораны попоздней. А где посидишь? Оба они женаты. Журналистка к себе не пригласила. Расходиться им в тот вечер не хотелось, и она уговорила.

— Знаете, куда вас веду, к чудесному человеку, увидите и не раскаетесь.

Да где уж там, конечно, он не раскаивается.

Было уже около двенадцати, когда они позвонили. Двенадцатый этаж. Девочка открыла, удивилась, улыбнулась, обрадовалась.

— Входите, входите. Совсем не поздно. Я ещё и не собиралась спать.

Он переглянулся с приятелем недоумевающе — школьница, совершенная школьница. А девочка уже кофе им предлагает приготовить, усаживает. Квартирка однокомнатная, как гнёздышко. И сама, как птичка, ну точно Чиж. Приятеля всё это взвинтило — и уютная квартирка и что хозяйка оказалась такой девочкой. Он с ходу, как тетерев, стал перед ней токовать, так, что журналистка даже вроде бы как заревновала, не ожидала такого поворота. И Чиж смутилась, но мило так отшучивается, старается как-то всё отрегулировать. Умненькая девочка. Но приятель прямо-таки осыпает её комплиментами и даже вольностями. Глазки у Чижа заблестели, а журналистка мрачнеет. Тут, естественно, пришлось вмешаться, «заприходовал» Чижика на себя. Начал помогать ей по хозяйству, стол сервировали вместе.

Наконец все устроились в кухоньке, чокнулись, распили шампанское. Сидят очень уютно, разговаривают, кофе пьют, поцеживают коньяк. А время-то бежит, и уже очень поздно, и хоть завтра суббота, но, кажется, пора по домам. Только приятель и не собирается уходить. А Чиж, поди, с непривычки, от шампанского да коньяка, захмелела, и стало ей нехорошо.

— Вы меня извините, пожалуйста, я чуть-чуть прилягу.

Приятель говорит:

— Ей плохо, и оставлять её одну никак нельзя.

А журналистка тянет его уходить. Ну, что тут будешь делать?!

Тогда Чиж говорит ей:

— Вы вдвоём уходите, а он может остаться.

Не убежишь ведь после этого. Приятель с журналисткой ушли. Он остался. Рядом с ней на диване пристроился и уснул, как провалился. Чертовская неделя перед этим была, напряжённая — с совещания на совещание, несколько приёмов, смертельно устал.

Утром просыпается. А Чиж рядом с ним в жёлтой пижаме лежит, оглаживает его лысеющую шевелюру, осторожно так, разбудить не решается. Он спросонья в ситуации не сразу разобрался. Растерялся и думает: «Чёрт возьми, не хватает мне налететь ещё на несовершеннолетнюю». А она, будто мысль его поняла, и говорит так мило, так просто:

— Вы не бойтесь, я была замужем.

— Врёшь!

— Правда, я была замужем.

— Сколько же тебе лет, Чиж?

— Уже двадцать шесть.

— О! В два раза меньше, чем мне.

И так уж была она с ним ласкова, так нежна, так внимательна, что он только диву давался. Ушёл от неё днём: и галстук-то она ему поправляет, и щёткой пиджак ему почистила, и щёки-то ему ладошками разглаживает, чтобы получше выглядел он, старый греховодник. Удивительная девочка. И даже не спросила телефона, и свой не предложила. Смотрит сияющими глазками и всё никак не может с ним расстаться. За что это ему такое, за какие добрые дела?

Приятель ему в понедельник на работу звонит:

— Ну, знаешь, ты орёл! Отхватить себе такого ребёнка… — понравилась ему Чиж, очень понравилась, сам бы был не против за ней приволокнуться, журналистка у него — так между прочим. Спрашивает: — Как провели время? Не очень ты её разочаровал? — Надо же быть таким подковырой!

Он отвечает:

— Это ведь случай особый…

— Какой такой особый, не выдумывай. — Приятель ещё долго не унимался, всё уговаривал, чтобы он взял его к Чижу. Но, уж нет!

Ей он позвонил через неделю, дал девочке очухаться. И правда, может быть, в тот раз она не в себе была. Всякое ведь бывает. Но нет, ничего подобного. Голосок весёлый, отвечает, что ждала и знала, что он обязательно позвонит.

— Почему это ты знала, Чиж, что позвоню? А вдруг бы и не позвонил?

— Позвонил бы. Я чувствовала.

Договорились встретиться. Ехал к ней и думал, надо бы что-то подарить. Но что? Куклу, больше всего бы подошло. Но нельзя, может ещё обидеться. Цветов он женщинам вообще не дарил, это ему казалось смешным и неловким. Взял бутылку коньяку. А Чиж коньяк увидала и говорит: