Уильям Фолкнер - Огонь и очаг

- А ты как думал? - сказал коммивояжер. - Для того ее и сделали. Потому и хотим за нее триста долларов. Ну? - сказал он. - Что ты намерен делать? Скажи мне, чтобы я знал, что мне делать самому. У тебя нет трехсот долларов? Тогда, может, у родственников? У жены твоей не заначено три сотни под матрацем?

Лукас задумчиво смотрел на машину. Он не обернулся.

- Деньги найдем сегодня вечером, - сказал он. - Вы пойдете с машиной, я покажу вам, где искать, а все, что найдем, - пополам.

- Ха-ха-ха, - хрипло произнес торговец, причем в лице его не шевельнулся ни один мускул, кроме тех, которые раздвигают губы. - Слыхали?

Лукас задумчиво смотрел на ящик.

- Мы найдем, капитан, вдруг вмешался Джордж. - Три года назад сюда пробрались двое белых, выкопали ночью двадцать две тысячи долларов в старом кувшине и до света удрали.

- Ну да, - сказал торговец. - И ты смекнул, что там было ровно двадцать две косых, - нашел место, где они лишнюю мелочь выбросили, канителиться с ней не хотели.

- Нет, сэр, - сказал Джордж. - Там могло быть больше двадцати двух. Большой кувшин-то.

- Джордж Уилкинс, - сказал Лукас. До пояса он все еще был в машине. Он даже головы не повернул.

- Сэр? - сказал Джордж.

- Цыц, - сказал Лукас. Он убрал голову из кабины, повернулся и посмотрел на коммивояжера. И белый молодой человек снова увидел лицо совершенно непроницаемое, даже слегка надменное. - Я дам вам за нее мула, сказал Лукас.

- Мула?

- Ночью, как деньги найдем, я его куплю у вас обратно за триста долларов.

Джордж с тихим присвистом втянул в себя воздух. Торговец оглянулся на него - глаза под сбитой набекрень шляпой часто моргали. Потом торговец посмотрел на Лукаса. Они смотрели друг на друга: проницательно, сразу насторожившись, сразу похитрев - молодой белый человек и совершенно невозмутимо - негр.

- Мул твой собственный?

- А не мой - как бы я его отдал? - сказал Лукас.

- Пошли посмотрим на него, - сказал торговец.

- Джордж Уилкинс, - сказал Лукас.

- Сэр? - сказал Джордж.

- Ступай в мою конюшню и принеси мой недоуздок.

II

О пропаже мула Эдмондс узнал вечером, когда конюхи Дан и Оскар пригнали с пастбища скотину. Это была пятисоткилограммовая мулица, трехлетка, по имени Алиса Гнутая Стрела, и весной он отказался продать ее за триста долларов. Услышав новость, он даже не выругался. Он только отдал кобылу Дану и стал ждать у ограды: частый стук копыт затих в сумерках, потом вернулся, Дан спрыгнул на землю и протянул ему фонарь и пистолет. Верхом на кобыле, в сопровождении двух негров на неоседланных мулах, он проскакал через пастбище, потом вброд через речку и к проему в изгороди, через который вор увел Алису. Дальше они поехали вдоль кромки хлопкового поля по следам мула и мужчины, отпечатавшимся на рыхлой земле, - и на дорогу. Следы остались и здесь - на мягком грунте вдоль гравийного полотна, - и Дан, уже спешившись, освещал их фонарем.

- Алисы копыта, - сказал Дан. - Я их где хочешь узнаю.

Позже Эдмондс поймет, что оба негра узнали и следы мужчины. В иных обстоятельствах он догадался бы об этом по их поведению, но тут беспокойство и ярость притупили его нюх. Правда, даже если бы он потребовал, они не сказали бы, чьи это следы, - но, просто заметив, что негры их узнали, остальное он сообразил бы сам и избавил себя от четырех-пяти часов душевной смуты и физических усилий.

След они потеряли. Он рассчитывал отыскать место, где мула погрузили в грузовик, - тогда бы он вернулся домой, позвонил шерифу в Джефферсон и в полицию Мемфиса, чтобы завтра проследили за барышниками. Но таких отпечатков не было. Следы исчезли на гравии - вор с мулом вышли на дорогу, а потом спустились по бурьяну где-то с другой стороны, - и они почти час убили на то, чтобы отыскать след снова, шагах в трехстах, на поле. Без ужина, взбешенный, на лошади, которая весь день провела под седлом и тоже на голодное брюхо, он ехал за двумя мулами-призраками, проклиная и Алису, и темноту, и слабенький огонек, от которого вынужден был зависеть.

Через два часа они оказались у речки, в четырех милях от дома. Теперь и он шел пешком, чтобы не расколоть череп о какой-нибудь сук, продирался сквозь кусты и колючки, спотыкался о гнилые стволы и макушки упавших деревьев, одной рукой ведя лошадь, другой заслоняя лицо и одновременно пытаясь смотреть под ноги, так что сперва налетел прямо на мула, успел инстинктивно отпрыгнуть в нужную сторону от злого удара копытом - и только тогда понял, что негры остановились. И тут же, выругавшись в полный голос, снова отпрыгнул, чтобы спастись от копыта другого невидимого мула, который должен был стоять где-то с этой стороны, сообразил, что фонарь не горит, и разглядел впереди среди деревьев слабый коптящий огонек смолистого соснового факела. Огонек двигался.