Теодор Фонтане - Эффи Брист

Наверху недоставало еще многих вещей, тем не менее квартире постарались придать жилой вид. Инштеттен был очень доволен.

-- Ты, Эффи, просто маленький гений.

Но Эффи немедленно отклонила его похвалу и показала на маму, ставя все это в заслугу ей. "Вот эту вещь нужно поставить сюда",-- неумолимо решала она и притом всегда очень удачно; только поэтому они смогли сэкономить время и не испортили себе настроения.

Затем вошла Розвита, чтобы поздравить господина с приездом.

-- А фрейлейн Анни просит ее извинить, она уже не выйдет сегодня, --сказала она. Эта невинная шутка была произнесена с гордостью и имела определенный успех.

Тут все стали садиться за приготовленный стол, Инштеттен наполнил бокалы. Выпив вместе со всеми "за счастливые дни", он взял Эффи за руку и сказал:

-- А теперь расскажи, что же все-таки было с тобой?

-- Ах, не будем об этом, не стоит. Было немножечко больно, а главное, досадно, что это нарушило наши планы. Ну, а теперь все прошло. Должна сказать, что Румм-шюттель показал себя хорошим врачом. Это очень милый, приятный пожилой господин. Я тебе, кажется, писала о нем. В области медицины его, правда, не считают "светилом", но мама говорит, в этом как раз его преимущество. По-моему, она, как всегда, права. Доктор Ганнеманн тоже не был светилом, однако лечил хорошо. А теперь расскажи, как там поживают Гизгюблер и все остальные.

-- Все остальные? Кого ты имеешь в виду? Крампас, например, просил передать тебе привет,

-- А, очень мило с его стороны.

-- Пастор тоже просил тебе кланяться. Только господа помещики очень прохладно простились со мной: они, кажется, обвиняют меня в том, что ты уехала, не нанеся им прощальных визитов. Наша дорогая Сидония не преминула отпустить несколько колких замечаний, и только добрая госпожа фон Падден, которую я навестил только позавчера, очень порадовалась твоим теплым словам и твоему объяснению в любви. "Ваша жена очаровательная женщина, но за ней еще нужен присмотр",-- сказала она. Я ей ответил, что ты и без того считаешь меня скорее воспитателем, чем мужем, на что она сказала в задумчивости и словно про себя: "Маленький ягненочек, чистый как снег!"* -- и внезапно умолкла. Кузен Брист рассмеялся.

-- Слышишь, кузина! "Маленький ягненочек, чистый как снег".

И он уже хотел было ее подразнить, но тут же перестал, заметив, как она побледнела.

В таком духе разговор продолжался и дальше, затрагивая по большей части отдаленные темы. Тем не менее Эффи понемногу выяснила из слов Инштеттена, что из кессинской прислуги только Иоганна выразила желание переселиться в Берлин. Она еще, правда, находится дома, но через два-три дня прибудет сюда с остальными вещами. Инштеттен выразил удовлетворение по поводу того, что она решила остаться у них: она всегда была, самой полезной для дома и имеет, он бы сказал, известный столичный шик. Быть может, даже несколько больше, чем следует. Христель и Фридрих сослались на то, что они слишком стары для переезда на новое место. Ну,, а что касается Крузе, то ему, Инштеттену, как известно, было запрещено вести с ним какие бы то ни было переговоры.

-- В самом деле, зачем нам здесь кучер,-- сказал в заключение Инштеттен. -- Лошади и экипажи -- tempi passati (Прошедшие времена /итал./). С этой роскошью в Берлине покончено. Здесь даже черную курицу негде поместить. Или, быть может, я недооцениваю эту квартиру?

Эффи покачала головой, а мама, воспользовавшись тем, что разговор как будто замолк, встала из-за стола: скоро девять, а ей далеко еще ехать, нет, нет, провожать никому не надо, кареты стоят на углу. Это была выдумка, которую кузен Брист немедленно разоблачил. Вскоре все распрощались, договорившись встретиться на следующее утро.

Утром Эффи довольно рано была на ногах; она распорядилась придвинуть столик для кофе к открытой двери балкона -- воздух был почти по-летнему теплый. А когда появился Инштеттен, она вышла вместе с ним на балкон и спросила:

-- Ну, а что ты скажешь на это? Ты, кажется, собирался слушать пение зябликов из Тиргартена и попугаев из Зоологического сада. Не знаю, доставят ли они тебе это удовольствие, но в принципе это возможная вещь. Нет, ты слышишь? Это оттуда, из того маленького парка на той стороне. Конечно, это еще не Тиртартен, но почти что Тиргартен.

Инштеттен был в восторге и с благодарностью смотрел на жену, словно все это было делом ее собственных рук. Затем они сели, а тут появилась и Анни. Розвите хотелось, чтобы Инштеттен нашел в девочке большие перемены, что он, конечно, и сделал. И они снова стали говорить обо всем на свете, о знакомых из Кессина, о визитах, которые им предстоит сделать в Берлине, а под конец и о летней поездке. Однако вскоре им пришлось оборвать разговор, чтобы вовремя прийти на свидание.