Горан Петрович: Поймай падающую звезду

— Прямо как бездомный пес, — шепчу я Мичуке.

Мичука осторожно, словно не желая мешать, подбирается по камням к нему, прыгает на него со спины, валит на землю и кричит прямо в ухо: «Кукареку!» Чернявый катится вниз по склону, Мичука настигает его возле самой воды, опять забирается ему на спину.

Я приношу вражескую сумку, в ней, конечно же, все то же самое, что и в наших, но все же, кто его знает? Мичука подносит к шее Чернявого большой старый нож, тупой, перепачканный землей, он его стянул у бабки, жены старого Мркана, с этим ножом она в последние дни поста ходила на луг собирать в траве щавель и листья дикого салата.

— Я из тебя все кишки выпущу, если не дашь нам копченого мяса! — грозит Мичука.

— У меня нету! — сквозь слезы отвечает вачанский мальчишка.

— Открывай! — командует мне Мичука.

Я залезаю в сумку Чернявого, вытаскиваю еду, мяса действительно нет. Беру яйца и сыр, хлеб бросаю в воду, пусть лучше он реке достанется, чем его съест этот гад.

— Давай, раздевайся! Быстрее! — приказывает Мичука Чернявому и сам одной рукой сдергивает с его плеч помочи, тот снимает штаны, колено в крови, ободрал, пока катился вниз с обрыва. Заставляем его снять и трусы, Мичука хотел их искромсать ножом, но он совсем тупой. Я забрасываю одежду Чернявого за камни, мы грозим, что прирежем его как усташа, если он не сядет в воду, на дно мелкого Крчича.

Чернявый плачет, боится холодной воды, но все же медленно опускается, коснувшись ледяной воды вскакивает, кожа его вся в мурашках. Мичука дергает его за волосы и толкает.

Чернявый плюхается в воду, он уже не пытается встать и защищаться, только плачет. Прозрачная и быстрая вода Крчича, успокаивается в маленьком озерце, образованном его ногами.

Мичука протягивает мне нож, двумя руками тянет Чернявого за волосы, заставляет встать, тот, замерзший и дрожащий, смотрит на камни, туда, где валяется его одежда, не знает, что сделать, чтобы мы сжалились, мечтает скорее одеться и бежать домой. Учителей или других ребят поблизости нет, его плач не слышен из-за шума ветра и бурлящей воды, да и стрельба возле виноградника довольно сильная.

— Мы тебя отпустим, только повтори, что я скажу. Согласен? — спрашивает Мичука.

Чернявый кивает головой и первый раз вытирает слезы.

Мичука, немного подумав, говорит:

— Плевать я хотел на вачанского святого Анту.

Чернявый всхлипывает, но довольно внятно повторяет. Мичука продолжает:

— Смерть усташам!

Чернявый повторяет и это.

— А теперь повтори: чтоб мои родители сдохли.

Чернявый не хочет повторять, опять начинает плакать.

— Ну, тогда скажи: чтоб провалилась к чертовой матери вся моя родня, и живые, и мертвые.

Чернявый плачет все громче, повторять не хочет.

Длинные пулеметные очереди отдаются в Динарских горах и глохнут среди сосен, появляется солнце, а только что было так мрачно и холодно, что мне не верилось, что оно когда-нибудь выглянет. Отражаясь в воде Крчича, силуэт Чернявого дрожит, вытягивается, расползается, заплаканное лицо кажется гадким и злым. Мне становится страшно, я думаю, что в любой момент в Чернявом могут очнуться воля и сила — тут он нам и задаст, ведь он сильнее нас обоих, вместе взятых. Мичука тыкает его ножом в плотное бедро и говорит: — Повтори! — Чернявый наклоняется, по белой коже течет кровь, но быстро свертывается, должно быть, от холода. Не говоря Мичуке ни слова, я лезу за камни, бросаю Чернявому одежду, прислушиваюсь, вроде как кто-то идет, и бегу в сторону мельницы с криком:

— Тикай, учителя идут!

Эта моя сестра просто что-то удивительное. Совершенно особенное. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Я не знал этого и тогда, когда рос рядом с ней, много лет назад, и не уверен, что знаю теперь, когда мы видимся редко. Но думаю я о ней постоянно. Ну, сами знаете, какой бывает любовь между братом и сестрой и все, что ей сопутствует: ссоры, милые мелкие пакости, недоразумения, каждодневный обмен колкостями и постоянные придирки, но при всем этом никакой ненависти, напротив, какая-то необъяснимая верность, сопровождающаяся довольно сильной взаимной ревностью. Несколько месяцев назад она переехала в другой город, на юг страны, в многоязыкую среду, нашла там себе нового мужа, он старше ее лет на пятнадцать, приличный человек, вдовец, пенсионер, в прошлом трудился в какой-то небольшой мастерской. Я, когда узнал про него, подумал, вот, наконец-то Аля, так ласково зовут ее родственники, получит то, чего всегда хотела.