Макс Фриш - Штиллер

- Оставь! - просила фрау Юлика. - Мне не нужна подушка!

Судя по взгляду, который он бросил на нее, Штиллер почувствовал себя несправедливо отвергнутым. Будь я судьей, я вынес бы приговор в пользу фрау Юлики: уж очень настойчиво он навязывал ей эту подушку.

- Где ты поставишь свою гончарную печь? - спросил я, стараясь отвлечь его. Но слушать он был неспособен.

- Отчего ты не хочешь подложить эту подушку?! - приставал он к бедной Юлике. Наконец, в угоду Штиллеру, она взяла ее, поблагодарила, но под голову не положила, а сунула под колено, где подушка ей меньше мешала. "И ведь оба они исполнены самых лучших намерений!" - подумал я и похвалил легкое вино. Не знаю, с чего мне пришла на ум недавно услышанная история.

- Ты ведь у нас открыватель Мексики! - сказал я. - Тебе это должно понравиться, Штиллер. Так слушай: один человек стал там разводить свиней, где именно, уж не помню, - и все время терпел убытки по каким-то причинам. Он надрывался, работал, не разгибая спины, но, увы, без толку! В ферму он вложил все свое достояние, все свои силы и честолюбивые помыслы. А доходов все не было. Вдобавок началась ужасная засуха. Бывает так в Мексике, Штиллер? Короче говоря, река обмелела, - какая именно река, тоже не знаю, знаю только, что в таких случаях крокодилы снимаются с места и отправляются на поиски ближайшей воды напрямик, по полям и лесам. В один прекрасный день к нашему фермеру заявляется целое стадо крокодилов - их путь ведет прямо через его ферму! Что делать? Бедняга мог бы залезть на крышу и перестрелять всех крокодилов. Но он не делает этого: он смотрит, как крокодилы пожирают его свиней, так и не принесших ему прибыли, а затем возводит крепкий забор, получает готовую крокодиловую ферму, становится богачом, поставщиком крокодиловой кожи, из которой делают дамские сумочки. - Штиллер громко захохотал. - Меня уверяли, что это так и было. - Невероятно смешно, да? Штиллер повернулся к фрау Юлике. Но ее смех ограничился мимикой. Впрочем, я не помню, чтобы эта женщина смеялась иначе, ее смех всегда был только на лице, как будто она потеряла, навечно утратила свой внутренний смех. Бессмысленно было пытаться развеселить ее. Я почувствовал себя дураком. "Зачем я столько болтал?" - злился я на себя.

Спускались ранние осенние сумерки, солнце светило мягко и нежно предвечерний час, описанный Штиллером в одном из его писем: "И когда, уважаемый друг, мы сидим в саду и довольно осеннего солнца, чтобы почувствовать себя счастливыми, когда снова созревает виноград и над озером висит металлическая дымка, а вершины гор резко очерчены и пестреют золотом деревьев на фоне средиземноморской синевы, когда озеро прочерчено блестящей дорожкой из ртути, а позже из сверкающей меди, а еще позже - из бронзы..." На сегодня со ртутью было уже покончено. Озеро перешло в свою медную стадию. Время от времени я оглядывался по сторонам: неизменно веселящиеся гномы, шале с башенкой, разросшийся бурьян, серая Афродита, пустой и замшелый, забитый бурой листвою бассейн, ржавые трубы, веранда стиля "модерн", плющ, фуникулер, кроваво-красный в свете вечернего солнца, - все казалось мне неправдоподобным. И сами они, Штиллер и фрау Юлика, выглядели в окружавшем их мире, как на маскараде, словно молчаливо доказывали нам, что в конечном счете любое платье - маскарадное, временное. Я в чем-то им позавидовал, восхитился ими. Ведь все, чем они по-настоящему владеют, это - солнце, его блестящее огромное отражение в зеркальной поверхности озера, их гончарня внизу в подвале, трудности человеческой жизни, да, пожалуй, еще и я, их беспомощный гость.

Пока мы не трогали фрау Юлику, все шло довольно гладко. Но Штиллеру вздумалось выяснить, признаю ли я воспитательную пользу ритмической гимнастики. Фрау Юлика отстаивала гимнастику без особого пыла, а Штиллер ратовал, чтобы она снова посвятила себя искусству, открыла бы в Лозанне собственную балетную школу. О практических трудностях он даже не заикнулся. Фрау Юлика заговорила неожиданно резко, Штиллера огорчило, что она ничего не хочет принять от него - ни подушки, ни запоздалой веры в ее призвание. Раздраженный, он встал и пошел за новой бутылкой...

- Рольф, - сказала она, едва мы остались одни. - Отговорите его - это невозможно! Он доведет меня до безумия своей идеей! Прошу вас, отговорите его.

Я попытался практически разобраться в его предложении, понять, чего он хочет от фрау Юлики, чего хочет она сама. Но фрау Юлика словно оглохла. Она явно сочла, что говорить со мной не имеет смысла. Снова откинувшись, она только покачала головой. Я молчал.