Роже Гар - Семья Тибо (Том 3)

Слово взял профессор. У него оказался весьма поверхностный и пристрастный взгляд на бисмарковскую политику после 70-го года. Он не знал или делал вид, что не знает, - о стремлении старого канцлера окончательно доконать Францию, нанеся ей новое военное поражение, и, казалось, желал помнить только о попытках Империи сблизиться с Республикой. Он перевел разговор в плоскость истории. Все трое были в полном согласии друг с другом. Впрочем, мысли, которые они высказывали, разделялись подавляющим большинством немцев.

Было очевидно, что, с их точки зрения, Германия вплоть до самого последнего времени только тем и занималась, что делала французскому народу самые великодушные уступки. Даже и Бисмарк дал доказательство своих миролюбивых намерений, допустив - что было несколько рискованно - быстрое возвышение побежденной нации, которому он мог так легко помешать, - стоило лишь погасить лихорадку колониальных завоеваний, охватившую французов на другой же день после устроенного им разгрома. Тройственный союз? Он никому не угрожал. Сначала это был вовсе не военный союз, а только охранительный договор солидарности, заключенный тремя монархами, которых в равной степени беспокоило назревавшее в Европе революционное брожение. Между 1894 и 1909 годами пятнадцать лет подряд, и даже после заключения франко-русского союза, Германия искала сотрудничества с Францией для разрешения политических вопросов, в особенности вопросов, связанных с Африкой. В 1904 и 1905 годах правительство Вильгельма II неоднократно и в духе полнейшей искренности делало конкретные предложения, которые могли бы привести к согласию. Но Франция всегда отталкивает протянутую кайзером руку! Она отвечала на самые выгодные предложения только недоверчивым и оскорбительным отказом или угрозами! Если Тройственный союз изменил свой характер, виновата в этом Франция, которая своим непонятным военным союзом с царизмом и поведением своих министров - прежде всего Делькассе - ясно показала, что ее внешняя политика направлена против Германии, что целью себе она ставит окружение центральных держав. Тройственный союз вынужден был сделаться оборонительным оружием в борьбе против успехов Тройственного согласия, ибо Тройственное согласие на глазах у всего мира превратилось в заговор завоевателей. Да, завоевателей! Это вовсе не слиткам сильное выражение, его оправдывают факты: благодаря Тройственному согласию Франция смогла захватить огромную марокканскую территорию; благодаря Тройственному согласию Россия смогла организовать Лигу балканских держав, которая в один прекрасный день даст ей возможность без особого риска дойти до ворот Константинополя; благодаря Тройственному согласию Англия смогла сделать несокрушимым свое всемогущество на морях земного шара! Единственным препятствием этой политике бесстыдного империализма служит германский блок. Чтобы окончательно утвердить свою гегемонию, Тройственному согласию остается только расколоть этот блок. И вот представился удобный случай. Франция и Россия тотчас же ухватились за него. Используя возбуждение на Балканах и неосторожную политику Вены, они стремятся теперь к тому, чтобы Германия осудила Австрию, в надежде поссорить Берлин с его единственным союзником и наконец-то довести до вожделенного конца свои десятилетние старания изолировать Германию, окружив ее враждебными европейскими державами.

По крайней мере, таково было мнение пастора и еврея-профессора. Что касается толстого немца, то он полагал, что цели Тройственного согласия были еще более агрессивны: Петербург стремится уничтожить Германию, Петербург хочет войны.

- Всякий сколько-нибудь мыслящий немец, - говорил он, - поневоле мало-помалу теряет всякую надежду на мир. Мы были свидетелями того, как Россия строила Польше стратегические железные дороги, как Франция увеличивала численность и вооружение армии, как Англия подготовляла морское соглашение с Россией. Какой иной смысл могут иметь все эти приготовления, кроме того, что Тройственное согласие хочет укрепить свое могущество военной победой над Тройственным союзом?.. Нам не избежать войны, к которой они стремятся... Если не теперь, так в тысяча девятьсот шестнадцатом, самое позднее - в тысяча девятьсот семнадцатом году... - Он улыбнулся. - Но Тройственное согласие строит себе опасные иллюзии! Германская армия готова ко всему!.. Нельзя безнаказанно затрагивать военную мощь Германии!

Старый профессор тоже улыбался. Пастор одобрительно кивнул с серьезным видом. По этому последнему пункту они находились в полнейшем горделивом согласии между собой.