Роже Гар: Жан Баруа

Верный исторической правде, Мартен дю Гар приводит и своего героя к духовному кризису. "К чему были все наши усилия? - восклицает в отчаяние Жан Баруа. - Повсюду ложь, корысть, социальная несправедливость! Где же прогресс?.. Молодежь отрекается от нас..." Отказываясь от всего, что было им создано, Жан Баруа возвращается к вере своего детства, ищет утешения у католического священника.

Созданный в годы реакции, роман Роже Мартена дю Гара полемически заострен против пессимистических концепций, подрывавших веру в человека и его возможности. "Жан Баруа" исполнен исторического оптимизма и в этом отношении возвышается над "Островом пингвинов" или "Восстанием ангелов", где Франс развивает идеи замкнутого круговорота истории. Но в то же время Роже Мартен дю Гар предвоенных лет менее прозорлив, чем Франс. От него ускользает социально-политическая подоплека дела Дрейфуса - попытка "попов, военщины и банкиров" покончить с демократическими свободами. Он не сознает, что буржуазное общество уже полностью исчерпало свои прогрессивные возможности и превратилось в тормоз, препятствующий движению человечества вперед. Он не видит гниения всего общественного строя Франции, даже не помышляет ни о каком ином государственном устройстве, кроме буржуазной республики.

Буржуазно-демократические иллюзии мешают Роже Мартену дю Гару осмыслить до конца социальные причины трагедии Жана Баруа. Позднее, после империалистической войны и Октябрьской революции, когда писатель будет работать над эпопеей "Семья Тибо" и вновь вернется к периоду истории Франции, который изображен в финальных главах "Жана Баруа", он куда глубже и яснее увидит подлинное соотношение общественных сил. В последних частях "Семьи Тибо" судьбы героев неразрывно связаны с судьбой народа. Внимание Мартена дю Тара сосредоточено на международных организациях пролетариата, который выступает как решающая сила истории, сила гигантская, хотя и потерпевшая временное поражение из-за измены вождей II Интернационала. На первый план повествования выходит Жак Тибо - бунтарь, отрекшийся от своего класса, восставший против войны. И, естественно, на второй план отодвигаются, как исторически менее значительные, юные католики, которые в "Жане Баруа" мешают стареющему герою разглядеть действительный облик нового поколения французской интеллигенции.

Осмысляя трагедию Жака Тибо, Мартен дю Гар наделит своего героя ясным пониманием того, что в роковые дни грандиозных исторических поворотов недостаточно знать правду, недостаточно быть правым - надо, чтобы в ту же правду поверили народы, потому что только народы в силах изменить ход событий. Жак ищет путь к сражающимся армиям, жертвует жизнью, чтобы поднять народы против войны. Жан Баруа даже не сознает, что его трагедия - в изолированности от народа. Очевидно, не понимал этого в предвоенные годы и сам Мартен дю Гар. Оппортунизм вождей социалистического движения Франции, их участие в грязной политической игре - "министериализм", выражаясь словами В. И. Ленина, - помешал Мартену дю Гару увидеть тех, кто примет эстафету из опустившихся рук героя, кто понесет дальше знамя прогресса, кто встанет на защиту разума и справедливости.

В западной литературе XX века получил широкое распространение "роман идей", или, как его называют иначе, "интеллектуальный роман". "Жан Баруа" один из лучших образцов этого жанра. Почти начисто опуская приметы быта эпохи, писатель сосредоточивает внимание на духовной жизни героя, заставляет его развивать свои взгляды, сталкивает его с идейными противниками. На конкретном историческом материале Мартен дю Гар решает тему, к которой неоднократно будут возвращаться писатели в последующие годы: какова судьба мыслящей личности, какова ее роль в политической борьбе, в чем долг интеллигента.

Роман Роже Мартена дю Гара поражает глубоким и правильным пониманием подлинных условий для расцвета личности. Жан Баруа ощущает полноту и радость жизни только тогда, когда мысль его связана с общественной борьбой, с действием. В "Жане Баруа" Роже Мартен дю Гар впервые преодолевает трагический конфликт мысли и действия, разъедавший французскую литературу, Это поднимает роман над самыми крупными явлениями французской прозы начала века.

В 1912-1913 годах, почти одновременно с "Жаном Баруа", выходят в свет "В сторону Свана" Марселя Пруста, "Боги жаждут" Анатоля Франса, последние части "Жан-Кристофа" Ромена Роллана. Герой Пруста, далекий от общественной жизни, безвольно отдается потоку ассоциаций, поискам утраченного времени, ускользающих мгновений иллюзорного счастья... Трагические фигуры Франса втянуты в безжалостные жернова революции, ничто не может спасти их от гибели; перед лицом смерти созерцатель Бротто дез Илетт, ставящий превыше всего душевную ясность и простые радости жизни, оказывается для Франса выразителем более высокой философской истины, чем якобинец Эварист Гамлен, которого опустошило, спалило иссушающим огнем служение Революции. И даже Жан-Кристоф, обрушивший всю ярость плебейского возмущения на буржуазную "ярмарку на площади", кончает в последнем томе эпопеи просветленным смирением.