Олег Коряков - Странный генерал

Выставив вперед жалкий, ненужный щит, замер Чака, окаменевший, обреченно-бесстрашный.

Петр нажал один спусковой крючок и сразу же второй. Выстрелы слились. Носорог на всем ходу рухнул на колени, перевернулся, и громадная серая туша распласталась в трех шагах от помертвевшего Чаки.

В тот же момент что-то страшно и гнусно хлюпнуло под Петром, и его подбросило в воздух. Падая, он неуклюжим рывком повернул голову и увидел мелькнувшую под ним спину второго носорога.

Шмякнувшись о землю, Петр вскочил. Носорог разворачивался для новой атаки. Сбоку грянул резкий винтовочный выстрел. Зверь упал.

Билась в предсмертных судорогах лошадь Петра с вывороченными внутренностями. К ней подъезжал с опущенной винтовкой Ян. Ноги Петра, забрызганные кровью, дрожали и подгибались.

Звонко, слишком звонко трещали цикады…

…Для жителей негритянской деревушки это был двойной праздник. Они не только избавились от опасного врага, но и получили много-много мяса. И стар, и мал облепили носорогов и ловко орудовали ножами, кромсая туши. Тут же горели костры. Насадив куски на заостренные палки, мясо жарили. Женщины принесли из деревни большие плетенки с кукурузным пивом.

Солнце уже падало в облака за вельд, последними лучами освещая пеструю картину. Бойко пылали костры, возле них кучками сидели негры. Ели, пили, смеялись. Одеты они были вразнобой. Кое-кто из мужчин прикрывал тело лишь набедренными повязками, но большинство было в брюках и рубахах. Бечуаны вообще имели пристрастие к европейской одежде. На вожде, еще не старом, но тучном мужчине, красовались сапоги, франтоватый котелок и поношенный полицейский мундир, на который сверху, несмотря на жару, был наброшен карос из шкурок шакала. Женщины щеголяли каждая в нескольких пышных передниках из травянистых циновок или яркой ткани, многие подвязали куски материи под мышками. Почти на всех были бусы и нитки с нанизанными косточками плодов, крупными семенами и ракушками. Меж костров бродили тощие лохматые собаки из деревни. Детишки то и дело затевали озорную возню.

Ян и Петр вместе с Чакой, Мангваэло и Каамо сидели у костра вождя Кулу. Им подавали лучшие куски, и две женщины специально для белых пекли пресные лепешки на раскаленных камнях; негры предпочитали есть мясо без хлеба. Ян разливал бренди из бутылок, прихваченных им в лагере, к величайшему удовольствию толстяка Кулу. Вождь оказался разговорчивым и почему-то особое внимание уделял Петру, то и дело дружески похлопывая его по плечу.

Негры из каравана смешались с жителями деревни. Из настороженных, забитых молчунов они превратились в простых веселых людей: рядом не было ненавистного Мора. Почти все они были тоже бечуаны, но разных племен. Здесь были: батлапины – люди рыбы, баквены – люди крокодила, банагас – люди змеи, бакатлас – люди обезьяны, батаус – люди льва. Для каждого племени «свое» животное священно. Знакомясь, бечуаны не спрашивают, какого ты племени, они спрашивают, чей танец, чью бину ты танцуешь – змеи, рыбы, льва?

Все шумнее становилось на поляне. Бечуаны любят шутки, песни и пляску. У одного из крайних костров заверещали дудки, кто-то звонко ударил в маримбу [25], глухо грянули барабаны. Начались танцы.

Петр подошел посмотреть. Четкий и нервный ритм оркестра электризовал танцоров. Сильные, гибкие тела послушно отдавались ему. Ритм учащался, и медленные, плавные движения становились отрывистыми, словно кто-то дергал танцоров. Сначала подергивались руки и ноги, потом конвульсии восторга передавались туловищу, и вот уже людьми овладевала странная для непривычного взгляда мощная и стремительная симфония движений. В их каскаде буйно пела вольная, ничем не скованная поэзия первозданного танца.

А за площадкой, освещенной кострами, нависла черная африканская ночь. Частые звезды мерцали в низком небе, настороженно притаилась саванна, неясные, таинственные шорохи наползали из глухой поросли кустарника.

Кто-то тронул Петра за плечо. Перед ним стоял Чака.

– Возьми. – Зулус протянул ему широкое, в виде браслета кольцо из кожи убитого Петром носорога. – Это делает дружбу крепкой. Ты будешь мне брат, я буду тебе брат.

Он улыбнулся, в темноте были видны только его зубы и белки глаз. Петр обнял его, они долго хлопали друг друга по спинам.

– Теперь слушай, – сказал Чака и повернул Петра к северу. Сказал «слушай», а сам молчал, и это молчание было печально и торжественно. Потом заговорил: – Зулусы не всегда жили только здесь, на юге. Раньше зулусы жили и у берегов великой Замбези. Там, где сейчас англичане убивают матабеле. Это было очень давно, мне говорили: еще не родился ваш большой белый бог Харистос. У зулусов были каменные города. И у них были золотые копи. На реке Сава. Совсем такие, как говорил ты, – общие. Жди. Мы прогоним англичан. Я поведу тебя в те места. Ты будешь самый богатый человек. Ты брат мне, я брат тебе.