Эрнст Гофман: Ошибки (Перевод А Соколовского)

Дядя выслушал племянника спокойно; но в конце концов сказал:

- Да хранит тебя Бог, Теодор, но ты совсем глуп. Правда, твоя покойная мать была большая мечтательница, и твой отец часто мне жаловался, что, когда ты родился, она рассказывала тебе много всякого фантастического вздора, но то, что ты мне говоришь о греческих принцессах, живых портретах, посоленных детях и ласочках - все это, не прими моих слов в дурную сторону, коренится лишь в твоем мозгу, настоящем orbis pictus* глупостей и сумасбродств! Ну все же я не хочу мешать твоему бесповоротному решению: отправляйся в Патрас и кланяйся господину Кондогури. Может быть, путешествие отрезвит тебя; может быть, если тебя не убьют турки, ты вернешься умнее. Не забудь, однако, когда приедешь на остров, на котором растет чемерица, основательно ею полечиться. Счастливый путь!..

______________

* Мир в картинках (лат.).

С этими словами прозаический дядюшка покинул своего экзальтированного племянника.

С приближением дня отъезда на барона стал нападать страх, так как все говорили ему об опасностях, которым он мог подвергнуться во время путешествия.

В припадке меланхолии, под влиянием страха, барон написал завещание, которым он оставлял все свои написанные и напечатанные стихотворения обладательнице голубого бумажника, а свои новогреческие костюмы жертвовал в театральный гардероб. Затем он решил, кроме своего егеря и молодого итальянца, знавшего несколько новогреческих слов, которого он брал в качестве переводчика, взять еще одного здорового детину со спиной шириной чуть не в пять с половиной футов, ради чего пришлось соответственным образом расширить козлы кареты.

Три дня употребил барон на то, чтобы сделать необходимые прощальные визиты... Путешествие в романтическую Грецию... Таинственное приключение... прощание может быть, навсегда... не довольно ли этого для того, чтобы взволновать чувствительных барышень. Из груди наиболее прекрасных вырывались вздохи, когда барон вытаскивал изображения миловидных островитянок, приобретенные им у Гаспара Вейса, с целью оживить свой рассказ о Греции, которую он должен был увидеть. Могла ли хоть одна из барышень произнести "Adieu, mon cher baron"* без заметного дрожания в голосе... Самые серьезные, равно как и самые легкомысленные люди приветливо кивали барону и говорили ему, пожимая руки: "Вернитесь же здоровым, веселым и счастливым, барон. Вы предпринимаете интересное путешествие".

______________

* Прощайте, мой дорогой барон (франц.).

Прощание всюду было трогательно и сердечно. Многие действительно сомневались в том, что юный искатель приключений когда-нибудь вернется назад, и в кружках, где он был членом, царило уныние...

Вещи были уложены, и карета стояла у дверей. Барон, одетый в новогреческий костюм, скрытый под дорожным плащом, сел в нее; егерь и широкий детина, вооруженные ружьями, пистолетами и саблями, влезли на козлы, почтальон весело затрубил в рог, и карета крупною рысью выехала через Лейпцигские ворота в Патрас.

В Целендорфе барон высунул голову из окна и крикнул сердито, чтобы не мешкали с перепряжкой лошадей, так как он очень торопится. Но тут он случайно увидел одного молодого профессора, с которым он познакомился всего несколько дней тому назад, причем профессор выражал барону особенное сочувствие по случаю его путешествия в Грецию.

Профессор возвращался из Потсдама. Едва увидел он барона, как подбежал к карете и воскликнул:

- Счастливейший из всех баронов; я вижу, вы уже собрались в Грецию; уделите мне несколько минут и позвольте просить вас проверить еще некоторые данные, находящиеся в описании путешествия у Бартольди. Кроме того, я хотел бы напомнить вам о некоторых моих поручениях, например, относительно турецких туфель.

- Книга Бартольди, - ответил барон, - со мной в карете; что же касается обещанных туфель, то вы получите самые лучшие, какие только найдутся, хотя бы мне пришлось стянуть их с ног самого паши. Вы, профессор, поддержали меня в моем убеждении, и я буду прилежно читать на классической почве карманного Гомера, который для меня является самым драгоценным подарком. Хотя я совсем не понимаю по-гречески, но, я надеюсь, это уладится само собой, едва я приеду в эту страну. Итак, милейший, напишите же мне ваши вопросы. Ведь лошадей еще не видно.

Профессор вытащил записную книжку и начал писать свои вопросы, какие приходили ему в голову. Между тем барон открыл папку, чтобы пересмотреть, в порядке ли его письменные принадлежности. Тут попал ему в руки номер "Справочного листка для объявлений", найденный им в казино и послуживший причиной всего этого дальнего опасного путешествия.