Эрнст Гофман - Тайны (Продолжение рассказа 'Ошибки')

Я вошел и застал княгиню в родовых муках; вскоре она разрешилась чудесной девочкой. "Грегорос Зелескех, - сказала Апономерия торжественно, посмотри на этого ребенка внимательно и скажи, что ты видишь". Я сделал это, я сосредоточил все мои чувства, все мои помыслы на маленьком существе. Тогда вокруг головки ребенка зажглось сияние; в сиянии этом был виден окровавленный меч и обвитая лавром и пальмами корона... Я рассказал свое видение. Апономерия воскликнула в воодушевлении: "Слава, слава, благородной княжне!" Княгиня лежала, точно в глубоком сне; но тут ее глаза засветились; она поднялась свежо и бодро с постели, на милом ее личике зажглись все краски юности; она стала на колени перед образом святого Иоанна, стоявшем на маленьком алтаре в комнате, и молилась, подняв к небу просветленные взоры.

- Да, - сказала она наконец с глубоким волнением, - да, мои сны оправдались... Теодорос Капитанаки... тебе принадлежит окровавленный меч; но венец, обвитый пальмами и лавром, ты получишь из рук этой девушки. Грегорос Зелескех! Апономерия! Моего мужа, - о вы, все святые! - быть может, уже нет на свете; в любом случае его похитит ранняя смерть. Вы должны заменить родителей этому ребенку... Грегорос Зелескех, я знаю твою мудрость и средства, которыми ты располагаешь. Ты должен найти его, того, кто носит кровавый меч; к нему ты приведешь княжескую дочь тогда, когда разгорится заря, когда засияют первые лучи солнца и оживленный ими порабощенный народ восстанет...

Когда я, спустя двенадцать лет, снова прибыл в Патрас, оба, князь и его жена, уже умерли. Дочь их я нашел у Апономерии, с тех пор она стала нашей дочерью. Мы отправились в Кипр и нашли там что искали, кого должны были отыскать для того, чтобы получить богатое сокровище, - имущество молодой княжны, спрятанное в разрушенном замке Бафора, прежде называвшемся Патосом. Здесь удалось мне составить гороскоп молодой княжны, и я заключил из него, что ее высшее счастье - трон - обуславливается свадьбой с одним греческим князем. Но в то же время я заметил знаки кровавого убийства, полных ужаса злодейств, ужасной смертельной битвы, в которой буду замешан и я сам, причем в момент высшего блеска княжны я стану беден, покинут, несчастен, утрачу все мои познания, всю мою кабалистическую силу. Но мне казалось, что с помощью кабалистики можно одержать верх над самими созведиями путем искусного раздвоения действующих элементов и введения третьего, который может рассечь узел. В этом должна была состоять моя задача, если только я хотел отклонить от себя угрожавшее мне несчастье, прочитанное мною в судьбе моей приемной дочери, и дожить спокойно и счастливо до конца моей жизни... Я всячески отыскивал этот третий элемент. Я приготовил терафим... Вы знаете, барон, что кабалисты этим именем называют изображение, которое, таинственно действуя на мир духов, заставляет их принимать видимые образы. Мой терафим был прекрасным юношей, вылепленным мною из глины и названным Теодором. Молодой княжне нравилась его изящная и осмысленная наружность, но два она коснулась его, куколка рассыпалась в прах, и тут я впервые узнал, что в княжне самой таились некоторые волшебные силы, ускользавшие от моей кабалистической зоркости. С терафимом ничего нельзя было поделать, и оставалось только отыскать человека, которого можно было путем магических операций сделать способным произвести то раздвоение элементов и подставить вместо угрожавшего мне бедою Теодороса Капитанаки... Мой друг, пророк Зифур, помог мне в этом деле. Он сказал мне, что за шесть лет до рождения княжны новая баронесса фон С. в Мекленбурге-Стрелице, бывшая дочерью греческой княгини с Кипра, родила сына...

- Что? - вскричал барон, поднимаясь с подушек и взглянув на канцелярского заседателя горящими глазами. - Что? Как? Шнюспельпольд, вы говорите о моей матери?.. Так значит это правда?

- Ну вот видите, - сказал Шнюспельпольд, коварно улыбаясь, - ну вот видите, дражайший барон; теперь начинается интересное, так как речь пойдет о вашей собственной особе.

Затем он продолжал:

- Итак, пророк Зифур открыл мне существование восемнадцатилетнего красивого и изящного мекленбургского барона, который, по крайней мере с материнской стороны происходил из греческого княжеского рода, при рождении которого были совершены все обычные у греков обряды и который при крещении был назван Теодором. Этот барон, по уверению пророка, отлично годился для того, чтобы служить живым терафимом, с помощью которого можно будет уничтожить предсказание гороскопа и предать вечному забвению князя Теодора Капитанаки с его окровавленным мечом. Пророк вырезал с этой целью маленького человека из пробки, раскрасил его, одел на манер, показавшийся мне очень смешным, и уверил, что этот человечек вылитый барон Теодор фон С., только в уменьшенном масштабе. Я должен признаться, что, когда я имел счастье в первый раз увидеть вас, дражайший барон, я тотчас вспомнил об этом пробковом человечке - до того вы были похожи на него. Тот же томный мечтательный взор, оживляющий ваши глаза...