Оливер Голдсмит - Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке

Так что, как видишь, европейцы ставят препоны любви с таким же ожесточением, как самые невежественные дикари Софалы {2}. Гений любви несомненно покинул наш бренный мир. Всюду я вижу вооруженных недругов, готовых притеснять его. Алчность в Европе, ревность в Персии, церемонность в Китае, нищета среди татар и сладострастие черкесов противостоят его могуществу. Гений любви, которому некогда поклонялись в стольких обличиях, изгнан с земли. Теперь его нигде не сыщешь, и все, чем женщины любой страны могут отныне похвастать, исчерпывается немногими жалкими реликвиями, скудными свидетельствами прежних милостей исчезнувшего бога.

Гений любви, повествует восточная легенда, долгое время обитал в счастливых долинах Абры, где каждый ветерок целебен и каждый звук успокаивает душу. Храм его был переполнен, но с каждым веком число поклонявшихся ему таяло и пыл их охладевал. Увидя, наконец, что алтари его совсем заброшены, он решил перебраться в более благодатные края. И тогда призвал он прекрасный пол всех тех стран, где надеялся найти достойный прием, представить доказательства того, что они заслуживают, чтобы он избрал свою обитель у них. В ответ на этот зов благородные девицы и дамы со всех концов земли отправили своих послов, дабы они вручили ему приглашение, доказав, что в их стране его ждет достойный прием.

Первыми явились красавицы Китая. Никто из посланниц других стран не мог соперничать с ними скромностью вида, одежды и манер. Они не поднимали глаз от земли; платье из прекраснейшего шелка скрывало руки, грудь и шею, и только лица оставались открытыми. Они не позволяли себе ни одного взгляда, который мог бы показаться кокетливым, и живость была чужда их красоте. Однако их черные зубы и выщипанные брови пришлись Гению любви не по вкусу, а когда он увидел их крохотные ножки, то и вовсе отверг их приглашения.

За ними последовали черкешенки. Они приближались, держась за руки, распевая чрезвычайно нескромную песню и обольстительно приплясывая. Их одежды не скрывали их прелестей, так что шея, левая грудь, руки и ноги были обнажены, но уже мгновение спустя стало очевидно, что зрелище это скорее пресыщает взор, нежели воспламеняет желание. На их лицах точно спорили розы и лилии, а сладостная томность, дремавшая в очах, придавала им неотразимое дурманящее очарование. Но прелести эти скорее навязывались, нежели предлагались влюбленным. Казалось, красавицы сами сулят поклонение, а не ожидают его. И Гений любви прогнал их, как недостойных его внимания, - ведь они изменили законам любви: из уловляемых превратились в уловительниц.

Затем предстали очаровательные посланницы королевства Кашмир. Этот блаженный край как будто самой природой был предназначен для бога любви. Тенистые горы защищали страну от лучей жгучего солнца, а ветры с моря поили свежестью воздух. Золотистые лица посланниц казались почти прозрачными, а на щеках как будто рдели алые тюльпаны. Ни один ваятель не мог бы передать изящество их черт и гибкость стана, а зубы их были белее слоновой кости. И бог уже почти склонялся к тому, чтобы поселиться в их стране, но тут, к несчастью, одна из этих дев заговорила об учреждении его сераля.

Далеко не последними в этом шествии были нагие обитательницы Южной Америки; по общему признанию, прелести их превосходили все, что может нарисовать самое пылкое воображение, и ясно доказывали, что красота бывает совершенной и при смуглой коже. Но бедняжки не получили никакого воспитания и потому совсем не умели пользоваться своими чарами; они были отвергнуты, так как обещали лишь плотские наслаждения, но не духовные. Таким же образом были отклонены домогательства посланниц других королевств: черных красавиц Бенина, темнокожих дочерей Борнео и женщин из Виды с их татуированными лицами, безобразных дев из страны кафров, приземистых барышень Лапландии и исполинских красоток из Патагонии.

Но вот появились, наконец, европейские красавицы. Их поступь казалась воплощением изящества, а глаза выражали тончайшую чувствительность. По мере того, как они приближались, росло всеобщее убеждение, что они восторжествуют над соперницами, а Гений глядел на них с особенным вниманием и приязнью. С необычайной скромностью стали они говорить о своих правах, но, к несчастью, их представительнице случилось обмолвиться такими выражениями, как "дом в городе", "дарственная на недвижимое имущество" и "деньги на булавки". Эти на первый взгляд безобидные слова мгновенно привели к самым неожиданным последствиям: вне себя от ярости Гений покинул их круг. Взмахнув крылами, он взлетел над землей и воспарил к тем эфирным пределам, откуда некогда явился.