Вольфганг Шрайер - Похищение свободы

Луиш затормозил перед немецкой школой — в багажнике громко звякнули пустые бутылки. Новая школа, как и прежняя, выкрашенная охрой, которую он посещал лет тридцать назад, располагалась недалеко от скоростной автострады. Дорога домой была неблизкой, поэтому он, когда мог, заезжал за детьми. Проходя через решетчатые ворота, он, как обычно, вспомнил годы учебы, а точнее, то, что трудно было передать словами, — пронизанную немецким духом атмосферу, царившую тогда в школе. Разница между тем временем и сегодняшним днем бросалась в глаза: на стоянке — лакированные и хромированные автомашины и мотоциклы, за ней — постройки из выкрашенного под мрамор камня и клинкерного кирпича, во дворе — шикарный плавательный бассейн, вокруг — каменные кадки с какими-то растениями, усеянными белыми и красными цветами. В новой школе и пахло совсем по-другому — большими деньгами, наверное.

Занятия еще шли, но Марью уже поджидал отца, сидя на скамейке у облицованного кафелем торца. Он опять сбежал с урока теологии вопреки запретам Луиша, который не раз растолковывал сыновьям, что из-за своей нерадивости они не будут знать целого периода истории культуры, но те бойко возражали ему, оперируя цитатами из Маркса, и предпочитали загорать у бассейна.

— Поехали все вместе на место бурения, — крикнул, подходя, Луиш, — кажется, дело выгорит! Поедим где-нибудь по дороге.

— Жоржи не может: он дежурный… — Марью нерешительно встал и добавил: — А тебе надо сначала зайти к доктору Эрнсту, па. Речь пойдет о стенной газете.

Луиш засмеялся и, насвистывая, пошел в учительскую, заранее зная, что будет дальше. Маленькая война, которую вели сыновья, забавляла его, он даже гордился этим постольку, поскольку все это можно было воспринимать всерьез. Учительская, в которую он вошел, сверкала чистотой. Помнится, в его время ее называли визитной карточкой заведения. От стены отделился штудиенрат Эрнст, классный руководитель выпускников, приятный блондин, начавший лысеть со лба, хотя ему не было еще тридцати. Достигнув более солидного возраста, он, как многие врачи и учителя, отличавшиеся в свое время привлекательностью, будет стремиться выглядеть помоложе.

— Господин Бранку, я не хочу драматизировать… — заговорил тихим, почти извиняющимся голосом доктор Эрнст, и на лице у него появилась улыбка, в которой заключалась надежда на солидарность двух взрослых по отношению к невоспитанной молодежи, — и не стоит мои слова расценивать как последнее предупреждение, но этот номер стенной газеты понять довольно трудно. С этим вы, господин Бранку, очевидно, согласны? — Он показал на картину Жоржи, на которой над школой нависало здание концерна: — У учителей и директора напрашивается вопрос: считают ли ваши сыновья, что наше заведение способно дать им знания вне школьной программы? Если нет, то неясно, зачем они его посещают.

Луиш закурил сигарету и объяснил штудиенрату, что, по его мнению, автор картины ставил своей целью дискредитировать отпрысков руководящих сотрудников фирмы «Сименс», учащихся в классе. Впрочем, если кто-то из учеников не одобряет деятельность редактора стенной газеты, то пусть предложит новую кандидатуру. Или, может, он рассуждает неправильно?

Доктор Эрнст покачал головой.

— Мы не вмешиваемся в ученические дела, если критика остается в определенных рамках. Но материал этого номера выставляет нас в негативном свете! Господин Бранку, вы должны понимать, что всему есть предел. Вы ведь сами когда-то были нашим учеником.

— Такова семейная традиция.

— И мы это учитываем.

— У вас лучшая языковая подготовка.

— Большое спасибо… — Доктор Эрнст слегка покраснел: — В то время как ваша дочь, следуя этой традиции, является одной из лучших учениц, ваши сыновья вносят некоторое беспокойство в жизнь школы, пусть даже неосознанно… К сожалению, это беспокойство отражается и на учебных занятиях.

Никаких упреков, простое предупреждение: сыновья зашли слишком далеко. Должен ли он, Луиш, принимать на веру слова Эрнста? Он вспомнил, что говорили об Эрнсте сыновья: единственный преподаватель, позволяющий высказать свое мнение, настоящий адепт современного капитализма, социал-демократ, среди школьного руководства держится особняком и потому контракт с ним вряд ли продлят… Может, этот штудиенрат, как и он, Луиш, не желая присоединяться ни к одному из лагерей, ратовал за постепенные прагматические преобразования, что подошло бы, наверное, для развитой индустриальной страны, но отнюдь не для Португалии.