Шарлотта Бронте - Учитель

– Что, простите? – переспросил я, думая, что ослышался, настолько неожиданными оказались визит и приглашение.

Служанка повторила свои слова. Конечно, я принял приглашение и, пока спускался по лестнице, не переставал размышлять, что на уме у старой дамы. Ее сын отсутствовал – отправился провести вечер в «Grand Harmonie» или еще каком-нибудь клубе, в котором состоял. Безумная догадка пронзила меня, когда я уже взялся за ручку на двери столовой.

«Надеюсь, она не намерена домогаться моей любви, – подумал я. – Говорят, подобная блажь находит на пожилых француженок. Но goûter?.. Видимо, угощение служит прелюдией».

Взбудораженное воображение охотно предложило мне ряд пугающих видений, и я, уделив им больше времени, несомненно, бросился бы наутек к себе в комнату и заперся бы на засов, но когда опасность или угроза видны сквозь завесу неопределенности, первое побуждение разума – узнать всю правду, а спасение бегством приберечь до того момента, когда ужасающее предчувствие станет реальностью. Я повернул дверную ручку, переступил гибельный порог, закрыл за собой дверь и очутился перед мадам Пеле.

Силы небесные! Первый же брошенный на нее взгляд подтвердил мои худшие опасения. Разодетая в светло-зеленый муслин, в кружевном чепчике с пышными алыми розами на оборках, она сидела за столом, накрытым тщательно расправленной скатертью: на нем были и фрукты, и кексы, и кофе, и бутылка – не знаю с чем. На моем лбу уже выступил холодный пот, я уже бросил украдкой взгляд через плечо на закрытую дверь, когда, к моему невыразимому облегчению, случайно посмотрел в сторону печки и заметил рядом с ней вторую особу, сидящую в большом кресле с резными подлокотниками. Тоже пожилая дама была такой же тучной и краснощекой, как мадам Пеле – костлявой и желтолицей, одетой столь же нарядно, с веночком пестрых весенних цветов вокруг тульи фиолетовой бархатной шляпки.

Я едва успел окинуть ее взглядом, как мадам Пеле направилась ко мне походкой, которую сама наверняка считала изящной и плавной, и заговорила:

– С вашей стороны, месье, было так любезно оставить свои книги, свои занятия по просьбе столь незначительной персоны, как я, что, может быть, вы окажете мне еще одну любезность – позволите представить вам мою дорогую подругу мадам Ретер из соседнего дома, пансиона для девиц.

«Я не ошибся: она старуха», – подумал я, поклонился и сел на указанное мне место. Мадам Ретер разместилась за столом напротив меня.

– Вам нравится Бельгия, месье? – спросила она с резчайшим брюссельским акцентом. К тому времени я уже научился отличать, к примеру, чистый и красивый парижский выговор месье Пеле от гортанной речи фламандцев. Учтиво отвечая на вопрос, я не переставал дивиться тому, что пансионом для девиц, о котором решительно все были самого высокого мнения, управляет эта неотесанная и нескладная старуха. Причины удивляться у меня и впрямь имелись. Мадам Ретер можно было принять за фламандскую fermière [24]или даже maîtresse d’auberge [25], но не за чопорную, строгую и непреклонную директрису пансиона. Многие пожилые женщины на континенте, или по крайней мере в Бельгии, допускают в манерах, речи и облике вольности, которые наши почтенные дамы сочли бы совершенно неприличными, и развязная веселость на лице мадам Ретер наглядно свидетельствовала, что и она не исключение из этого общего для ее страны правила; левый ее глаз хитро поблескивал, правый она держала полузакрытым, что меня весьма удивило. Я предпринял несколько безуспешных попыток понять, зачем эти престарелые чудачки пригласили меня на свой goûter, но в конце концов сдался, заранее смирился с неизбежностью мистификации и сидел, переводя взгляд с одной на другую и отдавая должное конфитюрам, кексам и кофе, которыми меня усердно потчевали. Дамы тоже ели не жеманясь, а когда расправились с изрядной частью угощения, предложили выпить по «petit verre» [26]. Я отказался. В отличие от мадам Пеле и Ретер, которые смешали себе отнюдь не по маленькому стакану пунша, перенесли напиток на столик у печки, передвинули туда же стулья и предложили мне последовать их примеру. Я подчинился, а когда уселся между дамами, ко мне обратилась сначала мадам Пеле, затем – мадам Ретер.

– А теперь поговорим о деле, – объявила мадам Пеле и разразилась замысловатой тирадой, суть которой заключалась в том, что этим вечером меня пригласили в гости, чтобы мадам Ретер получила возможность сделать важное предложение, весьма выгодное для меня.