Сахиб Джамал - Черные розы

— Глупый ты парень, дикарь… Что ты нашел в слепой девушке? Если луна с тобой, зачем тебе думать о звездах?

Глядя на свою преследовательницу глазами разъяренного тигра, Надир готов был ударить ее. Он повернулся, она снова удержала его.

Саид, наблюдавший эту сцену, встрепенулся. «О господи, она погубит его!» И, желая хоть чем-нибудь отпугнуть дочь хана, громко воскликнул:

— Лахавле!

Гюльшан будто не слышала и продолжала еще настойчивее:

— Ты будешь только моим!

— Никогда!

— Ах, вот как?! — взбешенно крикнула она и ударила его по щеке.

Надир опешил. Он уже поднял было кулак, чтобы проучить ее, как грозный, испуганный крик садовника остановил его:

— Надир, не смей!

Рука юноши повисла в воздухе. Закрыв лицо руками, Гюльшан бросилась бежать, истерически хохоча и взвизгивая.

— В чем дело, отец? — заволновалась Амаль.

— Ничего, дочь моя, иди-ка домой.

Амаль покорилась. «Почему отец так закричал на него?! — тревожно думала она дорогой. — И как помочь ему? Чем облегчить его горькую долю?»

Отослав дочь, Саид подошел к Надиру.

— Сын мой, как ты напугал меня! За что она ударила тебя?

Надир, взволнованный и смущенный, молчал.

— Больше спокойствия и благоразумия, сын мой, — обняв его за плечи, продолжал Саид, успокаивая его. — Слава аллаху, что ты не ударил ее!.. Остерегайся ее, от нее можно всего ждать. Однажды она так излупила своего жениха Шарифа, что он от позора не мог на улицу показаться. Ты добр к нам, аллах, ты милостив! Ты сжалился над нами! — заключил он, патетически воздев руки к небу.

Надир продолжал молчать. «Вот тебе цена твоего талисмана, мать, — пронеслось у него в голове. — И зачем только она потянула меня к этой старой ведьме?»

— Вот видишь, сынок, — продолжал Саид, успокоившись, — небо видит твои муки и послало тебе Гюльшан взамен Амаль. Может быть, это и к лучшему? Она сделает тебя зятем богатого человека. Караваны его машин развозят товар по всему Афганистану.

— Пусть развозят, мне не надо ни их богатства, ни ее любви. Я хочу только Амаль.

— Наладил как попугай: Амаль да Амаль! — рассердился Саид. — Когда, наконец, ты выбросишь ее из головы?

Надир посмотрел на садовника долгим, глубоким взглядом.

— Скорей я лишусь жизни, чем… — не докончив фразы, он бросился прочь от Саида.

Глядя ему вслед, Саид вспомнил свою молодость. Что там греха таить, ему была приятна преданность юноши его дочери. Ведь он сам так любил свою жену, мать Амаль! «Что мне делать с тобою, Надир? День за днем ты все больше и больше проникаешь в мою душу. Да и как можно тебя не любить, не уважать за такую пылкую любовь! Да и Амаль молчит, что-то скрывает, уж не без ума ли и она от тебя? О аллах, помоги направить на верный путь мою бедную дочь!»

Несчастный отец метался между двух огней. Как найти выход из такого, как ему казалось, безвыходного положения?

Азиз-хан был поражен гордостью Амаль и в то же время считал себя чуть ли не оскорбленным ею. Впрочем, тут он винил и самого себя, к чему все эти церемонии и любезности? Зачем заниматься пустой тратой времени в столь серьезных делах, как женитьба? Не деньгами, так подарками, не подарками, так угрозами сломить ее волю, сделать своей женой!

Третий месяц уже ведутся переговоры с Саидом. До чего же изменился мир, если дочь нищего садовника вместо благодарности за лестное предложение отвечает дерзкими выходками! Ведь подумать только — отказалась сесть с ним за один стол и выпить чаю! Неужели и в самом деле она без ума от сына Биби? Если Гюльшан говорит правду, то придется отказаться от услуг этого молодца. Хоть парень он трудолюбивый, бесстрашный и честный, а все-таки…

Был конец дня последней четверти апреля, когда Азиз-хан пригласил Саида поужинать с ним. Он решил закончить затянувшийся торг, договориться о калыме и дне свадьбы.

Небо уже улыбалось первыми звездами, и в комнатах ярко горел белый свет газовых ламп, когда Саид вошел в дом хозяина. Не поднимаясь с места, Азиз-хан приветливо принял отца Амаль, предложил ему сесть поближе. Но Саид опустился на ковер возле дверей.

Гостя в этот вечер обслуживала сама Гюльшан. Хан не хотел, чтобы кто-нибудь из посторонних был свидетелем его разговора с Саидом.

Гюльшан вошла на террасу в домашней цветной чадре, поставила крепкий чай перед Саидом и тут же скрылась за портьерой.

— Я тебя уважаю, Саид, и отношусь с почтением, хоть ты и тянешь с нашим родством. Неужели ты не хочешь, чтобы я стал твоим зятем, не хочешь жить так, как живу я сам? Кроме выгоды, клянусь именем пророка, я здесь ничего не вижу для тебя!