Валентина Немова - Изъято при обыске

Ожесточившись против дочки, стала бояться самое себя, того, как бы вдруг на самом деле не сойти с ума (внушила — таки Александра Федоровна, упорно отказывавшаяся верить, что я не помешанная, мне этот страх) и не причинить ненароком ребенку своему вреда. Терзаемая такими опасениями, перестала подходить я к Юлечке и брать ее на руки. .

Ведь именно она, — думала я, — именно из — за того, что ее рожая, попала я в капкан, подстроенный мне мужем, лишена я теперь возможности жить как прежде, полной, насыщенной жизнью, работать, писать, добиваться успеха. . Ведь если бы ее не было, я была бы здорова, поехала сейчас вместе с мужем в Ленинград, устроилась бы, как устраиваются другие женщины, писала бы, может, что-то и напечатала там. . Ведь рассказ "По имени — отчеству", написанный в 60 — м году, через полгода после окончания следствия, Сергей носил в какой-то толстый журнал в Ленинграде. Его одобрили, помогли мне доработать. Вероятно, и напечатали бы. . (В 64 году этот рассказ был — таки опубликован, благодаря содействию Н. П. Воронова и В. П. Астафьева, в одном областном сборнике и при обсуждении его признан лучшим в номере прозаическим произведением). теперь я написала бы что-то еще, может, и не хуже того рассказа. .

Я перебирала в своем уме, замутненном сильнодействующими лекарствами, все эти "бы" да "кабы" и бунтовала, бунтовала против той, кому сама же дала жизнь. .

Лежа на кровати лицом к стене, не проявляя никакого внимания ни к чему, что меня окружало, оплакивала я в душе все, чем прежде жила, чем увлекалась, в чем находила радость. .

Мама была вся в заботах. Она должна была съездить в трамвае за детским питанием, накормить внучку, перепеленать, постирать на нее и на всю семью, делать уборку в квартире, варить, ходить по магазинам. Мною заниматься днем ей было уже совершенно некогда. Эту свою обязанность, если представлялась возможность, она перекладывала на отца, что, казалось, ничуть его не обременяло. О чем бы мама ни просила его, он всегда беспрекословно выполнял, в шутку называя ее своим "начальником", не чувствуя себя при этом ущемленным…

Приходя с работы, он старался находиться со мной в одной комнате, устроившись напротив меня. Изредка мы переговаривались с ним. В основном молчали. Он — о своем, я — о своем. .

Вспоминается один день из того жуткого времени, был какой — то праздник. Пришло много гостей. Расположились они за столом в моей комнате. Я перебралась в другую, где спала в детской кроватке Юлечка. Не взглянув на нее, я легла на кровать младшей сестры Людмилы. (Уставилась, как всегда, в потолок, не находя, за что бы ухватиться, чтобы отвлечься от донимающих меня непрестанно мучительных дум). На другой, на своей кровати, лицом ко мне — отец.

Я отказалась сидеть с гостями за столом, потому что это было бы для меня чересчур утомительно. Отец же, как обычно, сослался на то, что ему в ночь та работу. Лежим, молчим, ничего не делаем. Ни я, ни он. Но я от этого извожусь вся. А у него довольное, радостное лицо. Очень любопытно мне вдруг стало, о чем он думает. И я не удержалась, задала ему вопрос:

— Папка, ты о чем сейчас думал?

И он ответил то, чего я никак не ожидала услышать:

— Молитву читал. Хочешь — научу!? — он сел в постели.

— Ты что, смеешься? — спросила я у отца гневно. И опять отвернулась к стене. Атеистка непримиримая, оскорбилась, видите ли, в своих "лучших" чувствах! Как он мог, безжалостный! Хотел воспользоваться моей болезнью, временной слабостью, чтобы сломить мой дух! Чтобы выздоровев, я прокляла себя?..

Отец, в свою очередь рассердившись, встал и вышел. .

Не всегда, конечно, я была такой воинствующей атеисткой. В детстве, как и мои родители, верила в бога. Они почему-то не посещали церковь. А я ходила туда с подружками — одноклассницами, у которых отцы были на фронте.

Но однажды о6 этих наших "культпоходах" кто-то сообщил в школу. И нас высрамили под барабанный бой перед всей пионерской дружиной. .

Так я сделалась безбожницей. Потом, в качестве учительницы, сама проповедовала атеизм. Постепенно укрепилось в сознании: бога нет. Думала, навек порвала с религией. Но ошиблась.

В 88 — м году, когда отца уже не было в живых (он скончался в 73-м, шестидесяти пяти лет от роду), а маме исполнилось 78, обрушилось на нас, Немовых, еще одно страшное несчастье: в сорокалетнем возрасте умерла от рака в дымной Магнитке последняя мамина дочь, наша с Нюрой и Тоней младшая сестра Людмила. Этого удара старенькая мама уже не вынесла. Вслед за Людочкой ушла в сырую землю. .