Валентина Немова - Изъято при обыске

Результат не замедлил сказаться. Экзамены (это был седьмой класс, в то время выпускной) сдали без срывов. Я даже сама удивилась их достижениям. В конце года, на прощание, преподнесли мне подарок — пушку каслинского литья. Другим преподавательницам духи, посуду, женские безделушки. А мне пушку. Она и теперь стоит у меня на видном месте, напоминая о моей бурной молодости…

Но чего стоило мне тех ребят и девчат, имеющих серьезные пробелы в знаниях, подготовить к экзаменам за столь короткий срок, всего за пять месяцев, с января по май 1960 года. Я таяла, как свеча, не придавая этому абсолютно никакого значения.

Работая, мне надо было изнуряться, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей…

Когда дело было сделано и переделать ничего уже было нельзя, " во весь рост" передо мной встал вопрос, правильно ли я поступила, согласившись назвать свою "критику недостатков" антисоветской пропагандой? Ведь я же так не думала. Зачем уступила? Не лучше ли было сесть в тюрьму за свои убеждения? Как собиралась с самого начала? Избежала ли я ее, дав слово подчиняться властям? И что значит им теперь подчиняться?

Сие объяснили мне вполне доходчиво. Не высказывайся в том же духе, что и прежде. Думай, что хочешь, а вслух не говори. Что же тогда говорить? Чего не думаешь? Врать, как все?

И это называется свободой?

Да это хуже, чем тюрьма!

В тюрьме уж, наверное, говорят, что думают…

Как только сгущались сумерки и я ложилась в постель, начиналась лихорадочная работа мозга. Сердце насквозь пронизывала боль. Казалось, в него вонзили гвоздь длиной до пола. И я словно вращалась вокруг этой оси до самого утра, не смыкая глаз и не находя себе места. Кто не испытал подобного, едва ли способен представить такой кошмар, когда нравственные муки переходят в физические…

Предвидели они, "добренькие", освобождая меня из под следствия, что это будет за свобода, не впервой, чать, давить им людей колесом власти шириною во всю страну. Посмеивались они, конечно, над моей наивной уверенностью, что провела я их, претворившись раскаявшейся…

Теперь лишь по-настоящему дошел до меня смысл слов, сказанных отцом и дедом: "Ретивая ты больно, Валентина, смотри, смотри, снесут тебе голову, как подсолнух"…

В прямом смысле этого выражения голову как будто не снесли мне, но в переносном… Перепутали все мои думы, взбаламутили чувства. И я понятия не имела, как себя успокоить.

Был бы рядом по ночам близкий человек, а я бы так не углублялась в свои переживания и не отчаивалась. Но я осталась вдруг совершенно одна. Подруги, замужние женщины, не имели, естественно, возможности нянчиться со мной сутками. Требовать от родителей повышенного внимания тоже как-то неловко было, не маленькая ведь!

Вы спросите: а куда же девался Сергей, мой супруг? Да, я чуть совсем не позабыла про него. И лучше бы, наверное, забыть, вовсе не обзаводиться семьей, чем получить в подарок от судьбы такого мужа…

В то время он служил в армии.

О нем, как я не противлюсь этому душой, придется рассказать все по порядку…

В институт он поступил сразу же, в 54 году, хотя и не в караблестроительный, в другой, но тоже технический. Когда находился в Ленинграде, мы переписывались. Когда приезжал на каникулы в Магнитку, встречались. В летнее время вместе отдыхали на природе. Однажды целый месяц прожили в живописной Башкирии, в шалаше на берегу шумной горной речки, под развесистой плакучей ивой. Чудесно было. Но я оставалась верной себе и не позволяла ему ничего лишнего. Помню, как повязывала ему голову своей ситцевой косынкой. И какой он был прелестный в моем платочке. Я с ним будто в куклы играла. А он играл для меня на гитаре и пел. Неплохо пел. Слух у него идеальный. И голос приятный, но слабый. Не для сцены.

В то лето он мне признался: в выборе профессии ошибся, техника не для него. Поэтому, мол, плохо учусь. "Весь хвостатый". Вот это было открытие для меня!

— Чем же ты занимаешься в Ленинграде? — спросила я его строго, как и подобает учительнице.

— Хожу по музеям, в театры, книги по искусству покупаю.

— На какие деньги и на что живешь? — я так рассердилась, что чуть не прогнала его.

На четвертом курсе, запутавшись в "хвостах", он и бросил институт.

Оказавшись в Ленинграде не у дел, вернулся в Магнитку. Было тогда ему двадцать с небольшим. Мне 24 года. В то же время переехал в Магнитогорск и Евгений. Окончив институт в 56-ом, он где-то работал по распределению. Каким-то образом ему удалось вырваться оттуда на год раньше, чем полагалось. Мне кажется: он спешил в мой город из-за меня. Сергей, которому было известно, что значит Женька для меня, думал точно так же. Опасаясь, как бы не остаться у разбитого корыта, поторопился сделать мне предложение. И мы поженились. Но вместе прожили недолго. Во-первых, жить нам было негде. Во-вторых, сделавшись мужчиной, он вдруг захотел проверить, что будет, если повести теперь себя, как другие женатые, его знакомые. И я, разумеется, без промедления дала ему от ворот поворот…