Валентина Немова - Святая святых женщины

Позарез нужно было, чтобы Родион явился и доделал работу, за которую мама расплатилась с ним уже сполна. Но я чувствовала: не придет, обманет. Именно потому, что денежки у него были уже в кармане, а совести ни на грош. Это было 19 июля. А на сие число намечалось у Юдиных еще какое-то торжество. Вся родня была приглашена, и кровная, и некровная, в том числе и я. Я приняла приглашение, но с оговоркой, что приду после того, как вернусь из сада. Родион, в отличие от меня, такого намерения — везде успеть? не имел. Он должен был сделать выбор, куда податься, на труд или на праздник. И выбрал, само собой, второе. Мы с мамой напрасно прождали его целый час. Видя, что она очень расстроилась, убедившись, что зять и на сей раз увильнул от работы, я сказала, стараясь успокоить старушку:

— Не горюй! Я сама с этим делом справлюсь.

— Как же ты справишься? — возразила мне старушка. — Сушняк надо сперва топором рубить, а потом в огонь бросать, чтобы пожара не наделать. А ты своими учительскими руками топор этот и не подымешь.

— А я и не буду его поднимать.

— Как это? — не поняла мама, что я имею в виду.

— Очень просто, — бодрым, веселым тоном ответила я ей. — Орудовать буду не топором, а большим Родькиным ножом. Он вчера почему-то свой секач здесь оставил. А уж этот предмет я как-нибудь подниму.

— Делай, как знаешь, — разрешила мне хозяйка сада.

Одиннадцать часов подряд, ни разу не присев ни на минуту, отказавшись от еды и от питья, набрасывалась я на ветки, как на врага. Я кромсала их то Родькиной финкой, то голыми руками, даже не надев рукавицы. Не умею я в варежках работать, мешают они мне. Злилась страшно на этого обманщика — Бродьку, но в то же время радовалась, что все так получилось, что он не пришел. У меня появилось еще одно доказательство, что на Юдиных в саду "надежа как на ежа". С помощью этого аргумента, верила я, удастся мне убедить маму, что к их помощи лучше не прибегать. На словах Родион — хорошая опора, а на деле — нет его…. Мама, которую нужно было время от времени кормить, о чем я, естественно, не забывала, сидя в тенечке, наблюдала за моими действиями, охала и ахала, жалея меня, уговаривала бросить "все это", отдохнуть и покушать вместе с нею. Но я не поддавалась на ее уговоры. Не привыкла начатое дело прерывать и откладывать на завтра: еще неизвестно, что будет на следующий день. Зять откладывал, потому как надеялся, что другие за него работу выполнят. А мне рассчитывать было не на кого. А коли мне одной придется здесь трудиться, то и решение, по идее, должна я принимать сама, никого не слушая. Маме я так и заявила, показав свои ладони, все в кровавых мозолях:

— Своим отказом довести начатое дело до конца Бродька бросил мне вызов. Я его приняла. Это значит: он мне теперь не товарищ. В сотрудники себе я его не беру. Одной мне с делами в саду, конечно, не справиться, тем более что я здесь, в Летнем, не круглый год нахожусь. И чтобы выкрутиться, придется нам с тобой и дальше довольствоваться Галининой подмогой.

Возражать мне мама не стала. Когда я закончила работу, она, полюбовавшись делом моих рук и не поверив своим глазам, сказала:

— Молодец! Не чаяла я, что ты своротишь эту гору. А ты осилила ее. И, стало быть, и с садом справишься. Не зря я тебе его отписала. Не зря. Бери себе в подручные Галину. Но пока давай об этом будем помалкивать. Так будет лучше. И про завещание тоже ни гугу.

Уложив пораньше маму в постель, стала я перетаскивать то, что наломала, на дорогу. Костер жгла уже ночью, голодная, уставшая донельзя, но страшно довольная собой, особенно тем, что мама похвалила меня. Полночи, наверное, возилась я, любуясь костром. Пылающее в темноте пламя неописуемо красиво. Еще краше россыпь тлеющих угольков на черной земле, напоминающих драгоценные камни, разложенные на бархате.

Наутро стала я опять уговаривать маму не соединяться с Юдиными:

— Поживи пока одна, — упрашивала я ее. — Я буду раньше приезжать, позднее уезжать. А там, глядишь, что-нибудь изменится. Может, Майя с семьей вернется ко мне, тогда я, оставив на них свою квартиру, насовсем перееду к тебе. А пока пропиши к себе, как хотела Галина, Алю. Она же славная девочка. Тебе с нею будет хорошо. Она, наверное, уже окрепла после операции… — Мама молчала, как будто склоняясь к этому решению. Но я понимала: не сможет она нарушить данное Юдиным обещание. Слишком стара, чтобы круто повернуть.

Думая так, я не ошиблась. На все мои уговоры, расслабившись, мама ответила то, что и раньше говорила: