Валентина Немова - Святая святых женщины

И сегодня, несмотря на то, что в саду было двое мужчин, я, видя, что нет у них никакого желания заняться полезным делом, готовилась сама поливать. Заранее разложила шланг вдоль дорожки между грядками. А когда вода побежала из трубы, подведенной к баку, подошла к нему и принялась всовывать конец шланга в резиновую трубку, торчащую их железной трубы. Сразу сделать то, что было надо, мне не удалось. Напор воды в этот день был очень сильным. Я была уже вся с ног до головы мокрая, когда Родион сжалился надо мной. Вырвав у меня этот конец шланга и, мигом подсоединив его к железной трубе, подпрыгнул он к другому, подхватил его и начал поливать огород. Но как он это делал! Носился по участку, точно скаковая лошадь. Перемещая шланг, не приподнимал его, а возил по грядкам, как бы утюжил их, втаптывая в грязь растущие на них посадки своими огромными лапами. Мы, мамины гости и она сама, столпившись у домика, в смятении смотрели на его "художества". Пробегая со шлангом в руке мимо нас, он так и норовил, направив струю в нашу сторону, окатить всех по очереди водой с ног до головы. А день уже клонился к вечеру, становилось прохладно. Кое-кто успел переодеться в одежду, в которой приехал сюда и должен был ехать назад. Это весельчака нисколько не тревожило. Он таким образом развлекался и приглашал нас принять участие в его забаве. Никто, естественно, к ней не подключился. Но и не одергивал никто, опасаясь, как бы великовозрастного шалуна не рассердить. Тогда ведь будет еще хуже. Если бы среди нас была его мать, которую, как Лида говорила, он очень боялся, она, возможно, и огрела бы его чем-нибудь, чтобы привести в чувство. Да ее не было. Я, как и все остальные, тоже не делала ему замечания, только не потому, что боялась, как бы не прогневить. По другой причине. В глубине души я была даже довольна, что мамин зять, который, что называется, без мыла ей в душу пролез, так разошелся. Пусть, думала я, порезвиться, покажет своей теще, на что он способен. И пусть она после этого решает, стоит ли пускать такого козла в свой огород… Мама, естественно, осуждала его в тот момент, но тоже помалкивала. И лишь Полина, а я уже говорила, что она подружилась с этим человеком, который раньше обращался с нею так ласково, так улыбался ей, удивившись перемене, произошедшей в нем, не побоялась высказать свое недовольство его проделками. И не просто высказалась, а отругала хулигана. С детской непосредственностью, не обращаясь ни к кому, а точно сама с собой разговаривая, она произнесла:

— Вот дядя Бродя…. Бегает со шлангой. Брызгает на всех. И на меня тоже попало немного. Черт его побери! — опять девчушка всех насмешила. А Родиона вогнала в краску. Допрыгался, бездельник, довыеживался, маленький ребенок уже начал учить его уму-разуму!

Смутившись, прекратил, наконец, наш "командир" свое неуместное баловство. Устами младенца, как известно, глаголет истина. В данном случае истина была такова: эта гопкомпания, команда Родиона, ехала в сад не для того, чтобы трудиться, а для того, чтобы напиться. За весь день лоботрясами этими, возомнившими себя хозяевами маминого сада, сделано было всего ничего. "Мухаел" палец о палец не ударил, только "квасил" и спал. Светлана (до поливки) прополола узенькую грядку, засаженную усиками виктории. Лида варила да мыла посуду. Даже ягоды для себя никто, кроме меня, не стал собирать. Родион своей поливкой, как мне казалось, причинил растениям больше вреда, чем пользы. О том, что нужно сжечь обрезки веток, никто даже не вспомнил. Мне пришлось из всего этого сделать вывод, что на Юдиных оставить сад, уезжая из Летнего, ни в коем случае нельзя. Я надеялась, что и мама теперь не захочет спорить со мной по этому вопросу и навязывать мне Родиона в соратники.

Первыми сад покинули в этот день Светлана со своим супругом. Потом уехали мы: мама, Майя, Полина и я. Лида с Родионом задержались. Очень не хотелось мне оставлять их на участке одних. Но маме было уже пора домой. Это было слишком мучительно для нее — весь день напролет находиться под солнцем, в шуме, толкотне, неразберихе…

На другой день мы с мамой, вдвоем, снова отправились в сад. Родион тоже обещал "подскочить", чтобы порубить и сжечь спиленные им ветки, которыми он завалил всю середину участка. Кстати, эту воздвигнутую им баррикаду я уже не могла больше видеть. Не могла слышать, как садоводы с других делянок, проходя мимо нашей, показывая пальцем на эту кучу, громко говорили друг другу (если шли вдвоем или втроем):

— Полюбуйся, что тут делается! Видишь? Этот сад будут скоро продавать. А место хорошее, на горке. В погребе, наверно, не бывает воды…