Джоан Линдсей: Пикник у Висячей скалы

Ограждённые от естественных контактов с землёй, воздухом и солнцем, давящими на солнечное сплетение корсетами, объёмными юбками, хлопковыми чулками и кожаными ботинками, плотно поевшие девочки, сонливо лежали в тени и больше напоминали людей с фотокарточек, непринуждённо позирующих возле ребристых скал и нарисованных деревьев, чем часть окружающей их природы.

Утолив голод и насладившись непривычным лакомством до последней крошки, тарелки с чашками промыли в заводи, и устроились поразвлечься. Некоторые разбрелись по двое или по трое, под строгим наказом не уходить далеко от экипажа, другие же, дремали и грезили, опьянённые жирной пищей и солнцем. Розамунд что-то вышивала, а Бланш уже спала. Две трудолюбивые сестры из Новой Зеландии делали карандашом наброски с мисс МакКроу, наконец снявшую лайковые перчатки, в которых до этого рассеянно пыталась есть банан, что привело к жутким последствиям. Она ровно сидела на поваленном дереве в очках со стальной оправой, уткнувшись острым носом в книгу и сделать на неё шарж не составляло труда. Рядом на траве, вытянувшись во весь рост, отдыхала Мадмуазель: светлые волосы спадали ей на лицо. Взяв у кого-то перламутровый ножик, Ирма с чувственным изяществом, достойным пира у Клеопатры, снимала со спелого абрикоса кожицу.

— Миранда, ну почему так, — шептала она, — почему такая красавица — учительница? Это же скука смертная… Ой, сюда идёт мистер Хасси, жалко её будить.

— Я вовсе не сплю, ma petite. Просто мечтаю, — сказала воспитательница, опираясь на локоть и загадочно улыбаясь. — Что там, мистер Хасси?

— Извините за беспокойство, мисс, но я хотел убедиться, что мы выедем не позже пяти. Возможно, раньше, как только я подготовлю лошадей.

— Конечно. Как скажете. Я прослежу чтобы девочки были готовы. А который сейчас час?

— Это я и хотел спросить, мисс. Мой старый тиккер встал в двенадцать часов. Именно сегодня, за весь дурной год.

Оказалось, что маленькие французские часики Мадмуазель были на ремонте в Бендиго.

— У Музо Монпелье, мисс?

— Да, кажется часовщика зовут именно так.

— С Голден-сквер? Ну, тогда вы в хороших руках.

На лице француженки вспыхнул слабый, но различимый румянец, противоречащий её холодному: — Вы так думаете?

Однако, мистер Хасси вцепился в Музо Монпелье, словно пёс в кость, и, кажется, не мог так просто отказаться от этой темы.

— Скажу вам, мисс, — Музо Монпелье, как и его отец, — один из лучших представителей своего семейства в Австралии. И к тому же, прекрасный джентльмен. Правильно сделали, что пошли именно к нему.

— Я вас поняла. Миранда, у тебя были маленькие бриллиантовые часики, подскажи нам, который час?

— Извините, Мадмуазель, но я их больше не ношу. Терпеть не могу, когда они целый день тикают прямо над сердцем.

— Если бы у меня были такие, — сказала Ирма, — я бы их никогда не снимала, даже в ванной. А вы, мистер Хасси?

Неохотно оторвавшись от книги, мисс МакКроу полезла двумя костлявыми пальцами в складки красно-коричневой накидки на груди и достала оттуда старомодные часы с репетиром на золотой цепочке.

— Остановились ровно в двенадцать. Никогда раньше не останавливались. Принадлежали ещё моему отцу.

Мистеру Хасии пришлось ограничиться многозначительным взглядом на тень от Висячей скалы, которая с самого обеда клонилась и ползла по «Поляне для пикников».

— Я поставлю котелок на чай ещё раз? Думаю, это займёт не больше часа.

— Часа, — произнесла Мэрион Куэйд, доставая бумагу в клеточку и линейку. — Я бы хотела провести некоторые измерения у основания скалы, если у нас ещё есть время.

Миранда с Ирмой тоже хотели поближе взглянуть на Скалу и попросили разрешения прогуляться перед чаем до нижнего уступа. После минутного колебания, когда мисс МакКроу вновь погрузилась в книгу, Мадмуазель согласилась.

— Миранда, это далеко, если идти напрямик?

— Всего несколько сотен ярдов, — ответила Мэрион Куэйд. — Но нам придётся пройти вдоль речки, что займёт немного больше времени.

— Можно мне пойти с вами? — спросила Эдит, поднимаясь на ноги и выразительно зевая. — Я съела так много пирога, что почти засыпаю.

Ирма и Мэрион вопросительно посмотрели на Миранду и Эдит позволили плестись сзади.

— Не беспокойтесь, дорогая Мадмуазель, — улыбнулась Миранда. — Мы вернёмся совсем скоро.

Воспитательница стоя наблюдала как четверо девочек удаляются в сторону речки: немного впереди по высокой, задевающей светлые юбки траве, скользила Миранда, вслед за ней, взявшись за руки, шли Мэрион с Ирмой и неуклюже брела Эдит. Дойдя до зарослей камыша, где течение меняло направление, Миранда остановилась, повернула светлую головку и степенно улыбнулась Мадмуазель, которая улыбнулась в ответ и помахала рукой. Она стояла там и помахивала рукой пока они не скрылись из виду за поворотом.