Чарльз Мартин - Моя любовь когда-нибудь очнется

Вся защита Диггера была сейчас на поле. Рассел находился на дальнем от меня краю на позиции защитника. Вот южнокаролинцы отбросили мяч, и их квотербек двинулся влево – на тот край поля, за которым присматривал Рассел. Рассел без труда блокировал нападение и столь энергично атаковал квотербека, что, не избавься тот от мяча, дело закончилось бы потерей двадцати или более ярдов.

В одно мгновение игроки рассыпались по полю, пытаясь подобрать отброшенный квотербеком мяч. Болельщики на трибунах повскакивали с мест, засвистели, замахали руками и загремели трещотками, сделанными из молочных бутылок, внутрь которых были брошены несколько мелких монет. Из образовавшейся в какой-то момент свалки неожиданно появился Мервин с мячом в руках. Он несся по ближнему ко мне краю поля с такой скоростью, что его ноги превратились в размытое пятно. Когда Мервин пролетал мимо меня, я успел заметить его зубы, оскаленные в улыбке свирепой радости. Зачетную линию он пересек, опередив ближайших преследователей ярдов на десять, и, приземлив мяч, исполнил замысловатый танец, какого я никогда прежде не видел. Прибежавший Рассел подхватил приятеля на руки и подбросил высоко в воздух, после чего и они, и остальные игроки защиты прошествовали к скамейке. Счет стал 32:20.

Я что-то бормотал себе под нос насчет «быстрых ног», когда позади меня раздалось:

– Добрый вечер, профессор.

Этот мягкий, соблазнительный голос я узнал практически сразу и обернулся скорее из вежливости, чем по необходимости.

– Здравствуйте, Кой. Сегодня, я вижу, вы без очков?..

Плавным движением Кой опустила на нос очки, сидевшие у нее на голове высоко надо лбом.

– Почему – без?..

– Вот так-то лучше, – заметил я. – Без очков я вас еле узнал.

Команда ПКД ввела мяч в игру ударом с центра и остановила южнокаролинцев на двадцати двух ярдах.

– И что вы здесь делаете? – спросила меня Кой.

– Смотрю футбол, – ответил я, показывая на поле.

– А с трибун разве не лучше видно?

– Лучше, но я боюсь за Блу. Он не очень любит шум.

– Вот как?.. – Она опустилась на колени и почесала Блу за ушами. – Можно задать вам вопрос, профессор?..

– Какой?

– Личный. – Кой снова улыбнулась. – Что с вами случилось?

– Случилось? – удивился я. – В каком смысле?

– Я имела в виду, почему вы – такой молодой, привлекательный, начитанный – вдруг стали преподавать английский группе неудачников?

– Вы считаете себя неудачницей? И остальных тоже?..

– Бросьте, профессор. В конце концов, мы взрослые люди и прекрасно знаем, что к чему.

– Что ж… Вообще-то я преподавал и раньше, но потом занялся фермерством. Когда… когда возникла непредвиденная пауза, мне подвернулась эта вакансия, я подал заявление, и меня приняли, чтобы я преподавал вашей группе.

– А я слышала, дело было не совсем так.

– Не совсем так?

– Не совсем так, и даже совсем не так, – проговорила Кой, ловко подражая моим интонациям. – Насколько я знаю, один из ваших друзей – этот здоровяк, помощник шерифа, – нашел вас полумертвым на кукурузном поле. Кстати, сегодня он тоже где-то здесь… – Приподняв голову, Кой посмотрела куда-то на противоположную сторону футбольного поля и прижала палец к губам. – Между нами, мистер Эймос довольно симпатичный, хотя этот его огромный пистолет немного меня пугает. Так вот, ваша жена знала, что вы можете преподавать, а ваш друг знал, что вы – отвратительный фермер. Говорят, они сговорились за вашей спиной и засунули вас в этот колледж – к нам, второгодникам и неудачникам.

Я кивнул.

– Я вижу, вы прекрасно осведомлены о некоторых, гм-м… обстоятельствах моей жизни. А как насчет вас, Кой? Какие обстоятельства привели в этот колледж вас?

Она снова сдвинула очки с носа почти на самую макушку.

– Ну, это не так важно, – поспешно сказала Кой. – Видите ли, профессор, я… я просто решила вас немного подбодрить, понимаете? Вы, наверное, и сами знаете, что в колледже вы выглядите белой вороной. В буквальном смысле, профессор! Я хочу сказать, что вы чуть ли не единственный белый человек в той вонючей дыре, которая лишь по недоразумению зовется профессиональным колледжем Диггера… – Она слегка приподнялась на цыпочки и махнула рукой кому-то в толпе. – Вот я и решила, что дружеская беседа будет вам приятна.

– Ах, вот что это было! – сказал я, улыбаясь. – Дружеская беседа!..

– Ну да. Слышали бы вы меня, когда я настроена враждебно. Это просто ужас какой-то! – Она принялась играть со своими сережками.