Фрэнк Йерби - Изгнанник из Спарты

- Я бы отпустил, если б из этого вышел толк. Но с тех пор как многие метеки разбогатели и стали влиятельными людьми, они возбуждают зависть! Даже если ты голыми руками захватишь в плен спартанца, Собрание Пятисот не пожалует тебе гражданства. И потом, риск слишком велик. Ты лакедемонянин. Если попадешь в плен, тебя объявят предателем и замучают до смерти. Так что забудь о воинских

подвигах!.. Но этот закон для меня как заноза. Я не хочу, чтобы в жилах моих внуков текла кровь какой-нибудь сирийской потаскухи!

-Ну, а египтянка тебя устроит, отец? - нарочито серьезно произнес Аристон. - Мне очень нравится их смуглая кожа. Или, скажем, эфиопка? Они такие черненькие и блестящие, как племенные кобылки... А может, лучше найти скифскую девушку? У них очень милые раскосые глазки...

- О, не болтай ерунды, мой мальчик! В любом полисе Эллады ты найдешь среди метеков и эллинских девушек. Только... что мы будем знать об их родителях?

- А что ты знаешь о моих, отец? - спросил Аристон.

- Вполне достаточно. Скажи... у тебя есть любовница среди этого сброда? Вон та маленькая резвушка просто пожирает тебя глазами...

- Да, я ее знаю, - спокойно отозвался Аристон. - Ее зовут Феорис. Но мы с ней не любовники. Я совершил ошибку: отверг ее. И с тех пор она вбила себе в голову, что влюблена в меня. Два раза в неделю она приходит к Пар-фенопе и берет у нее уроки. Хочет стать культурной. Она думает, я ее отверг, потому что она невежественна.

- А это действительно так? - спросил Тимосфен.

- Нет. Она просто не интересует меня, вот и все. Никто из них меня не интересует, даже Парфенопа. Странно... Я до сих пор ищу девушку, которую потерял... Хочу, чтобы она была похожа на Фрину. Но наверно, все попусту...

- Конечно. Я усыновил тебя, потому что ты был похож на Фебалида. Но оказалось, что вы совершенно разные. Вы ни в чем не схожи, хвала Зевсу! А... вон тот юноша... Кто он?

- Не знаю. Я его никогда раньше не видел.

- Он на тебя так смотрит! Сразу напрашивается мысль, что...

- Посмотрит и перестанет, - нахмурился Аристон. - Ты же знаешь, как я отношусь к подобным вещам.

- Странно, что здесь нет твоего любимого Сократа, - заметил Тимосфен.

- Ничего странного. Он далеко... на войне, отец. Я молю Зевса, чтобы он сохранил Сократу жизнь!

- Хм! Представляю, какой солдат из этого болтуна! Аристон горячо принялся доказывать своему приемному отцу:

- Он прекрасный солдат! Просто превосходный! Неужели ты не знаешь, отец! В Потиаде, на пятьдесят восьмом году после битвы при Марафоне, он спас Алкивиаду жизнь и отобрал у спартанцев Алкивиадов щит. Спроси Алкивиада, если ты мне не веришь! Всю ночь Сократ один сражался с целым полчищем врагов! Он получил награду за храбрость, но отдал ее Алкивиаду, побуждая нашего свинью-хозяина к добродетели.

- Да, это ему, конечно, очень помогло! Впрочем... говорят, они любовники.

- Это ложь! Сплетни! Сократ не спит с мужчинами! А месяц назад в Делиуме он спас жизнь другому человеку, Ксенофону... тот упал с лошади. А ты прекрасно знаешь, какой Ксенофон герой. Спроси его, когда он вернется. Сократ был последним афинянином, покинувшим поле боя, а когда ему начали петь дифирамбы, он свел все к шутке и сказал, что лакедемоняне окаменели от ужаса при виде его уродства.

- Ну ладно. Я знаю, как ты предан своему наставнику Может, он и не такой уж злостный атеист, каким его представляют. Я сам видел, как он приносил жертвы богам. И все же...

Тимосфен осекся, увидев перед собой Феорис. Она была очаровательна. Особенно потому, что ее лицо было почти не нарумянено.

- Аристон... - выдохнула она.

- Это мой отец, Феорис. Не позорь меня перед ним, - оборвал ее Аристон.

Свадебная процессия быстро продвигалась к дому Тимо-сфена, оглашая ночь громкими криками. Внезапно Аристон почувствовал, что кто-то трогает его за руку

- Я же сказал тебе, Фео...

Но это была не Феорис, а красивый мальчик, тот самый, что пожирал Аристона глазами в доме Алкивиада.

- Я Данай, сын Пандора, мне хотелось бы подружиться с тобой. Боюсь, я влюбился в тебя. Аристон, - сказал он.

Аристон хотел было ответить ему резко, жестко, жестоко, но почему-то не смог. Данай был слишком открыт, невинен... В нем чувствовалась искренность, аристократизм, благородство.

Аристон положил ему руку на плечо.

- Моим другом ты стать можешь, - с расстановкой произнес он, - но любовником - никогда.

- Почему? - вскинул на него глаза Данай.

- Приходи ко мне завтра в полдень, и я тебе объясню, - сказал Аристон.

Наутро, проснувшись, Аристон отправился в палестру, где он занимался самыми трудными видами единоборства и даже поднимал большие камни, пытаясь обезобразить свое тело шарами мускулов, чтобы оно казалось утонченным афинянам уродливым и смешным, ибо благородный человек не должен был иметь грубые мускулы, точно какой-нибудь раб. Выйдя из дома. Аристон увидел, что в окне на верхнем этаже что-то трепещется. Он остановился и пригляделся,