Фрэнк Йерби - Изгнанник из Спарты

- Спасите меня! - кричала она. - Он... он сошел с ума!

Аристон схватил ее за руку и спрятал у себя за спиной как раз в тот момент, когда в дверь ворвался Орхомен с ножом. Он скалился от неистовой, демонической радости. Глаза его дико сверкали. Могучее тело сотрясалось от беззвучного смеха.

- Где она? - проревел он. - Дай мне до нее добраться, мальчишка! Я разрежу ее на мелкие кусочки и съем сырой. Это самая вкусная козочка, которую я...

Аристон не колебался ни секунды. Он взмахнул рукой и ударил Орхомена по лицу. В маленькой комнате пощечина прозвучала очень громко.

Орхомен затряс головой, словно бык, готовый ринуться в бой. Но потом его глаза прояснели. Он посмотрел на Аристона, на девушек, на нож в своей руке... Орхомен разжал сильные пальцы и выронил нож.

- Я выпил слишком много вина, - пробормотал он. - Хотя нет... Дело не в этом. Я пытался убежать с приисков. Они... они били меня по голове палицей. И с тех пор...

- Нет, это тоже ни при чем, - сказал Аристон.

- Наверно. Наверно, виновата жара. Вредные испарения. Темнота. Сильная боль. А может, дело во мне. Что-то во мне надломилось. Я... я убил там мальчика. Сначала обладал им, а потом убил. Сам не знаю почему. Тала больше нет. Ты убил его, ты, смазливый ублюдок-отцеубийца! Никто не может мне объяснить...

- Что? - спросил Аристон.

- Объяснить про зло, - сказал Орхомен.

- Пойдем, Орхомен, - вздохнул Аристон. - Пойдем домой. Тебе надо прилечь, отдохнуть.

- Нет, - заплетающимся языком возразил Орхомен. - Я должен извиниться. Извиниться перед этой маленькой дриадой. Перед этой лесной нимфой. Я ее обидел. Жестоко обидел. Мне очень жаль. И я хочу ей это доказать. Таргелия!

- Да... да, Орхомен? - пролепетала девушка.

- Выходи! Встань гордо, как царица! Вот так! Орхомен упал на колени и поцеловал ей ноги. Потом поднял правую ногу Таргелии и поставил на свою могучую,

мускулистую шею. Повернув большую голову, он взглянул округлившимися глазами на ее обнаженное тело.

- Теперь я твой раб.

- О, вставай, вставай, дурень! - поморщился Аристон. Но Таргелия смотрела на высокого спартанца не отрываясь. Смотрела с трепетом и гордостью. И с какой-то...

нежностью.

- Оставь его, мой господин, - прошептала она. - Он

больше не обидит меня. Правда... любимый?

- Могилой своего учителя Тала клянусь, что никогда не обижу тебя! воскликнул Орхомен.

Феорис вопросительно поглядела на Аристона.

- Он не обидит ее, - подтвердил Аристон. - Он скорее умрет, чем нарушит эту клятву.

Через два месяца после тех событий Орхомен женился на Таргелии. Он смог это сделать, потому что она, как и он, была из метеков - чужеземкой, жившей в Афинах.

Расположившись подле приемного отца за свадебным столом, где налегали не на еду, а на вино, а затем выходили танцевать. Аристон захлебывался от бессильной ярости. Сперва он просто удивился, что Тимосфен принял приглашение, но потом, когда понял, почему отец это сделал - исключительно ради него, Аристона, ибо Орхомен был его лучшм другом, - ему стало не по себе. Ведь пир устраивался в доме Алкивиада, из-за которого и погиб Фебалид. Тимосфен наверняка не знал подробностей той чудовищной истории. Он, должно быть, полагал, что его сын сам вызвался править колесницей Алкивиада на состязании, завершившемся для него столь трагично. То, что Фебалид правил колесницей, было далеко не редкостью. Молодые афинские аристократы очень часто правили во время празднеств либо своими колесницами, либо колесницами друзей. Иногда кто-нибудь из них даже оказывался победителем, но это

случалось лишь иногда.

Однако сейчас Аристон гневался по другому поводу. Он глядел на Орхомена, сидевшего возле невесты. Лицо друга выражало смущение.

- Еще бы! - пробормотал Аристон. - Пойти на такое! Во имя черного Аида, как он умудрился познакомиться с Алкивиадом, этим двуличным мерзавцем?

Тимосфен наклонился к приемному сыну. На его благородном, гордом лице была написана тревога.

- Что тебя гнетет, сын? - спросил он.

- Ничего, отец, - покачал головой Аристон. Но Алкивиад заметил, что они склонились друг к другу, и, словно танцор, легко вскочил на ноги. Он подошел к Аристону и Тимосфену и встал перед ними, покачиваясь. Его красивое, но уже потрепанное лицо осветилось лукавой улыбкой.

- Правда, моя маленькая сестренка очаровательна? - спросил он, сюсюкая. (Алкивиад всегда сюсюкал.)

- Очень, - сухо отозвался Аристон.

- Ты понимаешь, в чем дело, не так ли, благородный Тимосфен? продолжал Алкивиад. - Моя двоюродная сестренка Таргелия - сирота, она из той моей родни, что живет на Лесбосе. Вот я и подумал, что как родственник должен устроить этот пир, дабы все могли оценить ее знатность и чистоту.