Марсель Эме - Человек, проходивший сквозь стены

Соседи выслушали господина Ребюффо с почтительным вниманием. Солидность этого уважаемого человека придала его словам вес, и если он никого не убедил, то, во всяком случае, никто не посмел ему возражать. Наступило примирительное молчание, и Планшон, желая показать, что выступление господина Ребюффо не пропало даром, любезно осведомился у сборщика налогов, что он желает выпить. Сборщик налогов довольно неловко отказался, что-то робко пробормотал на прощанье и удалился, ощущая на себе удивленные и доброжелательно-иронические взгляды.

Покинув площадь де ля Борнебель, на которой все еще танцевали зонтики, сборщик налогов пошел по какой-то пустынной улице. Не замечая дождя, он воскрешал в памяти мельчайшие подробности недавней сцены в кафе. Яростную ненависть, которую он испытал к господину Ребюффо, было трудно объяснить простой антипатией к этому человеку. Он смутно догадывался о существовании причин совсем иного порядка, но уважение к своим чиновничьим обязанностям еще мешало ему предаться более глубокому самоанализу. Эти причины казались ему столь угрожающими для его душевного равновесия, что он заставил себя больше о них не думать. Решив отвлечься от тревожных мыслей, он обратился к домашним заботам, однако это привело его все к той же проблеме. Мысль о собственных денежных затруднениях заставила его вспомнить о брошенной в почтовый ящик повестке, которую он получит завтра утром. Эта угроза, медленно приближающаяся к нему в ночи, была вещью довольно странной и таила в себе определенную долю иронии. Это был своего рода сюрприз, который сборщик налогов приготовил самому себе. Вместо того чтобы опускать повестку в почтовый ящик, он мог просто сунуть ее в карман — и счесть себя, таким образом, предупрежденным. Но ему захотелось дать себе эту призрачную отсрочку на одну ночь. И, шагая по темным улицам, он поймал себя на том, что в глубине души он надеется на задержку предупреждения по вине почты, будто подобная задержка, даже если она в самом деле произойдет, может что-то изменить.

Размышляя об этом, он наконец понял истинный смысл того немого возмущения, которое росло в его сердце против господина Ребюффо. Этот счастливчик, который платит налоговые взносы день в день и час в час, никогда не стал бы тешить себя подобными фальшивыми сюрпризами. Уплачивая долги немедленно, он, в отличие от большинства налогоплательщиков, не нуждался в самообмане; ему не приходилось намеренно забывать о висящей над ним угрозе платежа, и он никогда не подвергался риску, который таится в подобной забывчивости. Понятие долга (разумеется, речь идет именно о долге перед казной) было неотделимо в сознании сборщика от идеи соблазна, колебания, отсрочки, опасности. Не требуя от налогоплательщика обязательной немедленной уплаты, казна тем самым предоставляла ему право свободно распоряжаться своими доходами, давала своего рода испытательный срок, в течение которого он мог наделать глупостей, истратить деньги черт знает на что, — но мог и победить все искушения и полностью выполнить свой долг перед казной. Господин Ребюффо платил сразу и наличными — уже в силу одного этого факта он уклонялся от суровых побед над соблазнами, выполняя лишь часть своего долга. Причем самую малую, самую ничтожную часть. «Свинья! — пробормотал Готье-Ленуар. — Я и раньше это подозревал. Я всегда считал, что этот человек не выполняет своего долга». Тем временем он вышел из глухих переулков я впереди, на бульваре Вильсона (Вудро Вильсон, родился в Стентоне, штат Вирджиния, в 1856 году. Кандидат демократической партии на пост президента Соединенных Штатов, был избран в 1912 году и вторично — в 1916 году. Автор «Четырнадцати пунктов». Умер в Вашингтоне в 1924 году), уже увидел свет фонаря и в этом свете — маленький, сложенный из прессованного песчаника дом, в котором он жил.

На другое утро сборщик налогов сидел с женой за завтраком, когда почтальон принес извещение. Он развернул его и почти беззвучно произнес:

— Я получил предупреждение, что должен уплатить налоги до первого ноября.

— Предупреждение? — удивилась супруга. — Но кто ею послал?

— Сборщик налогов… В этом году я просрочил…

— Как? Ты сам себе посылаешь предупреждения? Это же глупо!

— Не понимаю, почему я не могу послать себе предупреждение. Ведь не считаешь же ты, что я должен использовать свое служебное положение. Я такой же налогоплательщик, как все.

Глаза у Готье-Ленуара гордо сверкнули, и он повторил: