Джойс Кэри - Радость и страх

Поэма Буля в свет не вышла, потому что Буль, приняв отказ Табиты всерьез, не стал ее заканчивать. К счастью, он забыл, почему она осталась незаконченной, кое-как извинился перед Сторджем и снова запил. Но Табита, поскольку ей не в чем себя винить, только радуется: одним опасным влиянием меньше. Ей хватает забот и без того, чтобы обороняться от пухлых рукописей Буля.

Она трудится над вторым номером журнала - бьется над проблемой, знакомой всем редакторам, - как сделать второй номер лучше первого. И выходит, что единственный способ достичь этой цели - увеличить затраты. В то время многие редакторы открыли для себя непреложную истину: чтобы удержать тираж на одном уровне, приходится на каждый следующий номер тратить все больше и больше. Иными словами, читатели становятся все требовательнее. И вот после шестого номера расходы Сторджа возросли втрое, а читателей почти не осталось.

Шестой номер, который обошелся втрое дороже, чем первый, не окупился и наполовину - возможно, в связи с войной в Южной Африке. В шестой раз, и теперь уже не без оснований, Стордж заявляет, что он больше не может, что он разорится.

Табита воспринимает войну всего лишь как козни правительства у задумавшего пресечь все благие начинания и погубить "Бэнксайд". Она с грустью говорит Джобсону, что, если тираж опять упадет, Стордж, чего доброго, и в самом деле откажется финансировать журнал. - А тогда уж нам не на что надеяться.

За бесконечными делами она успела забыть, как люто ненавидела Джобсона, и теперь он ей необходим - без него ей не справиться со Сторджем. Он утешает ее: - Не тревожьтесь, малютка. Денег много. Вы продолжайте делать доброе дело, а денежки я из него вытрясу.

Джобсон снова опекает Табиту. Ему неясно, как случилось, что Стордж, оказавшись у нее под каблуком, все же не погиб и, мало того, хоть с виду порядком постарел и поизносился, нашел в себе силы осуществить свою заветную мечту. На всякий случай он ставит это себе в заслугу. - Говорил же я, что ему нужна встряска. - И хвастает направо и налево, что выбрал для своего друга любовницу из благородных. - Воспитание, оно всегда сказывается. Такие женщины имеют совесть, даже в постели!

Он не согласен с Мэнклоу, когда тот, обозлившись, что Табита из дипломатических соображений отвела статью, которая могла обидеть Гриллера, заявляет, что она - двуличная шлюха, и решительно возражает: - А мне нравится наблюдать, как наша малютка понемногу взрослеет.

- Взрослеть не значит ходить по трупам, это бессмысленно. Вот я возьму да и хлопну дверью, тогда им каюк. - В тоне Мэнклоу не столько злость, сколько сожаление, что в нашем гнусном мире люди по недомыслию своему не ценят того, что имеют. - И вся эта болтовня насчет свободы - это же бред.

- Нам не повредит, а ей приятно.

- Никто не вправе упражняться в глупости, когда речь идет о журнале пусть и глупом журнале, - это опасно.

Табиту он осуждает за беспринципность. И когда она, как часто бывает по вечерам, в изнеможении опускается в кресло, вздыхая: "Сил моих больше нет", лицо его сразу принимает ироническое выражение. Но Табита не мастерица читать по лицам. Она сетует: - Ну ладно, пусть Уолли Джобсон приводит сюда Мэдж Мун, с утра, когда я занята почтой, и просит меня с ней поболтать, потому что ей, видите ли, взгрустнулось, - это еще куда ни шло, Мэдж я люблю, она милочка; по когда Доби после чая скрывается в спальне с этой своей Жолифф, а потом оказывается, что вся перинка в дырках от ее папирос - она, видно, курит не переставая, - это уж слишком. Доби мы вынуждены терпеть; хоть он и олух, но при чем тут эта Жолифф? Она-то для нас палец о палец не ударила.

- Бедная Тибби, что бы мы без вас делали.

Табита удивлена. Она озадаченно хмурится и наконец говорит: - Жаль, что так получилось с этой статьей. Но Гриллер нам нужен, он пользуется влиянием.

- Вот так и скажите. Что мы не гнушаемся никакими средствами.

- Но это неверно.

- Нет, почему же. Про нас и это можно сказать.

- Вы правда так думаете, Роджер?

- Ох, опять вы за свое. Вы воображаете, что, если у вас нет принципов, значит, их уже ни у кого нет, но вы ошибаетесь.

Табита поглядывает на него с сочувственной улыбкой. Ведь он как-никак помощник редактора "Бэнксайда". Но в смысл его слов она не вдумывается. Голова ее забита делами поважнее: счета, простуда Джонни, трещина в потолке, пятно на новом платье. И опять она вздыхает: "С ума сойти!" И в голосе ее блаженная усталость молодой женщины, у которой нет ни минуты свободной.