Мюриэл Спарк - Memento mori

– Мы же вчера вечером все сто раз обсудили, – повторяла Чармиан. – Хватит уж разговоров. Я, например, люблю Генри Мортимера, и проехались мы, по-моему, замечательно.

Миссис Петтигру тоже была встревожена тем, что Чармиан воспрянула духом, – видимо, после переиздания ее незапамятных сочиненьиц. На самом деле Чармиан окрепла еще и потому, что ей приходилось изо дня в день противостоять хамству миссис Петтигру. Миссис Петтигру даже стала опасаться, как бы она, чего доброго, не пережила Годфри. Чармиан надо отправить в пансионат; и давно бы отправили, если б не малодушие Годфри, который удерживал жену при себе, спекулируя на ее супружеском сочувствии.

Годфри покосился на свою ненавистную союзницу Чармиан, сидевшую по другую сторону камина, потом – на Мейбл Петтигру между ними, которой он боялся без памяти, и решил сегодня опять удрать от миссис Петтигру и съездить к Олив.

Миссис Петтигру подумала: я читаю на его лице, как в открытой книге. Книги она ни одной не открывала уже больше сорока лет: не могла сосредоточиться на чтении, но подумала именно так – и решила сопровождать его к поверенному.

Чармиан пошла прилечь после обеда, и к ней явилась миссис Петтигру. Чармиан открыла глаза.

– Вы стучались, Мейбл? Я не расслышала, – сказала она.

– Нечего было слышать, – сказала миссис Петтигру.

– Никогда не забывайте постучаться, – сказала Чармиан.

– Миссис Энтони, – сказала миссис Петтигру, – стала чрезвычайно рассеянна и стряпать больше не может. Три дня подряд, как вам известно, она все забывала солить. Вчера она подала гусеницу в тушеных овощах. В мясную подливу переложила чесноку – то есть она-то говорит, что думала, будто это сельдерей. И сегодня утром сварила Годфри яйцо вкрутую – он к нему даже не притронулся.

– Приглядывайте за нею, Мейбл. Своих дел у вас немного.

Все чувства миссис Петтигру, по наитию которых она жила, возмутились в ней при виде этой новоявленной независимости, которую Чармиан обрела за зиму. У нее перехватило горло, и, стоя возле постели Чармиан, она дышала часто и напряженно.

– Присядьте, Мейбл. У вас задышка, – сказала Чармиан.

Миссис Петтигру села. Чармиан поглядывала на нее, пытаясь сообразить, зачем она жалуется на миссис Энтони, что кроется за ее незамысловатыми словами. И на всякий случай успокаивалась мыслями о суррейском пансионате, так же как – она это знала – Джин Тэйлор в свое время облегченно вспоминала о своих сбережениях, когда жизнь с Колстонами начинала ее чересчур тяготить.

Задышка миссис Петтигру усилилась. Ее вдруг охватило нестерпимое раздражение, копившееся в ней по мере того, как поправлялась Чармиан. Ее мучило ощущение ужасной несправедливости – оттого, что Чармиан имела на Годфри столь неколебимое влияние, что и сама этого не замечала. Настолько он был ею заворожен, что всю зиму поддавался угрозам и терпел утеснения, лишь бы не открылись его шашни в Испании и Бельгии с Лизой Брук. Стоило миссис Петтигру определенно намекнуть, что она располагает всей его перепиской с Лизой от 1902, 1903 и 1904 годов, как он смяк и взволновался об одном: Чармиан не должна знать. Пусть знает Эрик, пусть кто угодно. Только не Чармиан.

Миссис Петтигру понимала, что вовсе не о чувствах Чармиан он так уж заботился. Это бы еще ничего. Подлинная причина была за пределами ее понимания, однако же сомневаться в ней не приходилось. Потому-то Годфри и был таким податливым в ее руках. Видимо, он боялся какого-то превосходства Чармиан, утраты своей гордости перед нею. И, хотя миссис Петтигру доила Годфри сверх всяких надежд, все же, сидя в спальне Чармиан, она была ужас как раздражена этой необъяснимостью авторитета Чармиан.

– У вас, видимо, небольшой приступ астмы, – заметила Чармиан. – Сидите спокойно и не делайте лишних движений – я сейчас позову Годфри, он позвонит доктору.

Миссис Петтигру думала о том финансовом скандале, который чуть не погубил колстоновскую фирму и который в свое время удалось кое-как замять: нужные документы на этот счет были в ее руках. Вот если бы Годфри опасался их публикации – тут бы она его поняла. Но его только и волновали письма к Лизе Брук и от нее. Ах, только бы не узнала Чармиан. Как бы не ущемить своего достоинства перед Чармиан, перед этой старой развалиной.

Чармиан протянула руку к звонку у изголовья.

– Сейчас Годфри вызовет доктора, – сказала она.

– Нет-нет, мне уже лучше, – заверила миссис Петтигру, почти овладевшая своим дыханием, ибо в деловых ситуациях у нее была самодисциплина монахини. – Пустяки, немножко нездоровится. Столько, знаете, хлопот с миссис Энтони.