Мюриэл Спарк - Умышленная задержка

— Но ведь у меня оставался оригинал. Откуда мне было знать, что Дотти или кто-то еще его у меня сопрет?

— Я бы сказал, — заметил Солли, — что это Дотти и больше никто. Она вела себя с твоим романом как последняя дура. Впрочем, это хороший знак — когда люди из-за написанного ведут себя последними дураками, хороший знак.

Лично я ничего хорошего в этом не видела. Домой я вернулась около десяти. На следующий день я запланировала извлечь из издательства машинописный экземпляр книги, а также вплотную заняться вызволением у Дотти рукописи. Я гнала от себя мысль о том, что все экземпляры моего «Уоррендера Ловита», возможно, уже уничтожены, но она возвращалась с настойчивостью кошмара — мысль, что, возможно, нигде, буквально нигде в целом мире, нет больше моего «Уоррендера Ловита».

Потом загремел телефон. Звонила сиделка леди Эдвины.

— Я с утра пытаюсь до вас дозвониться, — сказала она. — Вы нужны леди Эдвине. У нас сегодня такой страшный день. Миссис Тимс и сэра Квентина вызвали ни свет ни заря — померла их знакомая, бедняжка леди Бернис Гилберт. Когда они вернулись, то про вас спрашивали. А потом снова ушли. Леди Эдвина так и заходится смехом — истерика. Сейчас она засыпает — я ей таблеток дала. Но она хочет вас видеть, как только…

— Отчего умерла леди Бернис?

— Боюсь, — ответила сиделка с дрожью в голосе, — что она на себя руки наложила.

Не сходя с места я приняла твердое решение: чего бы там ни добивался сэр Квентин, из меня ему жертвы не сделать, просто-напросто я не создана для этой роли. Известие о самоубийстве Бернис Гилберт меня ужаснуло, однако и придало мне мужества.

Утром на другой день я отправилась на Халлам-стрит. Теперь я была уверена, что сэр Квентин не только оказывает давление, чтобы похоронить «Уоррендера Ловита», но использует, крадет у меня миф. А что такое роман без мифа? Ничто. Истинный романист, тот, кто понимает свой труд как одно непрерывное стихотворение, — мифотворец, а чудо искусства заключается в бесконечном многообразии способов рассказать одну и ту же историю, и эти способы мифологичны по самой своей природе.

Я была уверена — и моя правота подтвердилась, — что Дотти раздобыла для сэра Квентина комплект гранок «Уоррендера Ловита», чтобы он смог их прочесть. Слишком легкомысленно обошлась я с этим романом, и уж прежде всего не следовало знакомить с ним Дотти. С тех пор я ни разу не показала знакомым и не читала им вслух своих сочинений до выхода в свет. Но в то время у нас было принято читать свои работы друг другу или посылать для прочтения, чтобы после обсуждать их в своем кругу; такова была литературная жизнь, какой я ее тогда знала.

На Халлам-стрит миссис Тимс все время промокала уголки глаз своим белым платочком.

— Где вы вчера пропадали? Как вы нам были нужны, — сказала она. — Сэр Квентин весь извелся.

— Где он?

Мой тон ее удивил.

— Ему пришлось уйти по делу. Сегодня будет дознание. Бедная…

Но я уже прошла в его кабинет, решительно и резко захлопнув за собой двери, и направилась прямо к ящику письменного стола, где лежали гранки. В ящике не было ничего, кроме связки ключей. Остальные ящики были заперты.

Тогда я пошла к Эдвине. Она сидела в постели, на подносе перед ней стоял завтрак. Сиделка что-то мыла в ванной, примыкающей к Эдвининой спальне. Она заглянула в комнату узнать, кто пришел.

Эдвина пребывала в нормальном для нее состоянии. Она сказала:

— Самоубийство. Совсем как та женщина у вас в романе.

— Знаю.

Я села на краешек постели и позвонила в «Парк и Ревиссон Ланни» попросить вернуть мне машинописный экземпляр «Уоррендера Ловита».

— Пожалуйста, не вешайте трубку.

Девушки не было несколько долгих минут, и я успела сообщить Эдвине, что мою книгу не будут печатать.

— Будут, будут, — сказала Эдвина, — об этом я позабочусь. Мой друг…

На том конце провода секретарша проговорила в трубку:

— Боюсь, мы уничтожили находившийся у нас экземпляр. Мистер Ланни специально для вас выложил рукопись на свой письменный стол, но вы ее не забрали, и он решил, что она вам не нужна.

— Я не видела на столе никакой рукописи. Уверена, что ее и не было.

— Но мистер Ланни утверждает, что он для вас ее приготовил. Он говорит, что выбросил рукопись. Нам, мисс Тэлбот, негде хранить рукописи. Мистер Ланни говорит, что за рукописи мы не несем никакой ответственности. Это указано в договоре.

— Передайте мистеру Ланни, что я поговорю со своим адвокатом.