Редьярд Киплинг - Свет погас

- Знаю, знаю! - вскричал Дик, в отчаянье ломая руки. - Но боже милосердный! Неужели горемычный обездоленный слепец навек обречен не ведать в жизни иных радостей, кроме как есть три раза в день и носить замусоленную жилетку? Я хочу, чтоб она пришла.

И она пришла задолго до вечера, потому что в ту пору никакой красавчик не кружил ей голову и она думала лишь о богатой поживе, дабы потом беспечно предаваться праздности до конца своих дней.

- Ну, вот, теперь вас и узнать нельзя, - сказала она одобрительно. - Вы стали совсем прежний - благородный человек, который знает себе цену.

- Выходит, я заслужил еще один поцелуй? - спросил Дик, слегка краснея от смущения.

- Может статься - но покамест вы его не получите. Сядемте да подумаем, чем я могу вам помочь. Мистер Битон вас обирает, это яснее ясного, ведь теперь вы не можете проверять счета и хозяйственные книги. Правду я говорю?

- Конечно, Бесси, лучше б ты приходила ко мне и сама вела мое хозяйство.

- В этот дом мне ходить нету никакой возможности - сами знаете не хуже моего.

- Знаю, но я готов переехать куда-нибудь, только б ты согласилась.

- Я все одно буду об вас заботиться, как сумею, но работать за двоих мне не расчет.

Намек был вполне прозрачный.

Дик рассмеялся.

- Ты еще не забыла, где лежит моя чековая книжка? - сказал он. - Торп перед отъездом распорядился подвести полный баланс. Можешь взглянуть своими глазами.

- Она завсегда лежала под жестянкой с табаком. Вот!

- Ну-с?

- Ого! Четыре тысячи двести десять фунтов, девять шиллингов и один пенс! Вот это да!

- Пенс можешь не считать. Как видишь, я недурно заработал за один год. Надеюсь, этой суммы, если прибавить к ней ежегодный доход в сто двадцать фунтов, будет достаточно?

Теперь Бесси уверилась, что беспечная жизнь и красивые наряды почти у нее в руках, но надо было еще показать, что она хорошая хозяйка и заслуживает этого.

- Да, но вам придется съехать отсюда, и ежели мы учиним проверку, думается мне, станет ясно, что мистер Битон изрядно уворовал по мелочам. Прежде у вас было куда больше всякого добра.

- Не беда, пускай себе пользуется. Только одно я непременно хочу взять с собой - ту картину, для которой ты мне позировала - и кляла меня последними словами. Мы покинем этот дом, Бесс, и уедем хоть на край света.

- Беспременно, - пробормотала она в замешательстве.

- Не знаю, куда мне деваться от самого себя, но сделаю все, что в моих силах, и ты сможешь покупать всякие тряпки, какие твоей душе угодно. Право, ты не пожалеешь. Поцелуй же меня, Бесс. О, всемогущие боги! Как чудесно вновь обнять женщину!

И тут сбылось пророчество, изреченное в мыслях. Если б он мог так обнять Мейзи, если б он поцеловал ее и она ответила на поцелуй - вот тогда... Он крепче прижал девушку к груди, потому что боль обожгла его, словно удар хлыста. А она меж тем искала способа объяснить ему, какая жалкая судьба постигла Меланхолию. Но в крайнем случае, ежели этот человек и взаправду хочет, чтоб она осталась с ним и принесла ему утешение - ведь стоит ей уйти, и он наверняка снова погрязнет в тоске, - ежели так, он лишь слегка огорчится, не более того. Даже любопытно поглядеть, чем это кончится, а жизнь научила ее считать за благо, когда мужчина побаивается своей подруги.

Она смущенно засмеялась и выскользнула из его рук.

- На вашем месте я и думать забыла бы об этой картине, - начала она, пытаясь отвлечь его внимание.

- Да ведь картина где-то здесь, только заставлена другими полотнами. Поищи-ка, Бесс: ты знаешь ее не хуже, чем я.

- Знать-то знаю... но...

- Но что же? Ты ведь умница и сможешь продать ее перекупщику. Женщины умеют торговаться, как никто из мужчин. За такую вещь можно выручить восемь, а то и девять сотен фунтов, это будет совсем не лишним для... для нас. Просто долгое время мне не хотелось про нее вспоминать. Она так тесно связана с моей жизнью. Но мы не оставим и следа от прошлого, освободимся до конца - да? Начнем все сначала?

Теперь она глубоко раскаивалась, потому что знала цену деньгам. Но вполне могло статься, что слепой переоценивает собственную работу. Мужчины, уж это известно, до нелепости похваляются делом своих рук. Она виновато хихикнула, как служанка, которая сломала хозяйскую трубку и теперь пробует оправдаться.

- Вы уж меня извините, но, помните, я... я осерчала на вас перед отъездом мистера Торпенхау?

- Даже очень, моя крошка. И, честное слово, я готов признать, что ты имела право на это.

- Тогда я... неужто мистер Торпенхау и впрямь вам не сказал?