Редьярд Киплинг - Свет погас

- Я прекрасно знаю, Дик, чего ты от меня хочешь, но я не могу тебе этого дать. Тут не моя вина, право, не моя. Если б я была способна полюбить... но я же не способна. Это чувство мне совершенно недоступно.

- Милая, ты серьезно?

- Ты был очень добр ко мне, Дикки, и я могу отплатить за твою доброту только одним - сказать тебе правду. Я не имею права лгать. Я и без того сама себя презираю.

- Но за что же?

- За то... за то, что я так много у тебя беру и ничего не даю взамен. Я дрянная, я только о себе думаю и, признаюсь, мне совестно.

- Да пойми ты раз и навсегда, что я сам себе хозяин, и если я поступаю именно так, а не иначе, ты-то ни в чем не повинна. Мейзи, милая, ты решительно ни в чем не должна себя упрекать.

- Должна. Только если мы станем говорить об этом, будет еще хуже.

- Вот и не говори.

- Но как же? Ведь стоит тебе хоть на минуту очутиться со мной наедине, ты сразу начинаешь говорить про это, а когда мы не одни, это напечатано у тебя на лице. Ты не знаешь, как я порой себя презираю.

- Боже правый! - вскричал Дик и едва удержался, чтобы не вскочить на ноги. - Скажи же мне правду, Мейзи, истинную правду, хоть раз в жизни! Может, я... докучаю тебе своими признаниями?

- Нет. Нисколько.

- В противном случае ты призналась бы мне?

- Думаю, что я дала бы тебе понять.

- Спасибо. Иначе моя судьба была бы роковой. Но ты должна научиться прощать влюбленному мужчине его слабости. Ведь влюбленный всегда несносен. Ты, конечно, знала это и раньше?

Последний вопрос Мейзи не удостоила ответом, и Дик принужден был его повторить.

- Само собой, ко мне пытались подступиться и другие мужчины. Они докучали мне, когда моя работа бывала в самом разгаре, настаивали, чтоб я их выслушивала.

- И ты выслушивала?

- Только поначалу. А они не могли понять, отчего я так равнодушна. И наперебой расхваливали мои картины, причем я все принимала за чистую монету. Я гордилась похвалами, пересказывала их Ками, и - этого я никогда не забуду - однажды Ками посмеялся надо мной.

- А ты, Мейзи, очень не любишь, когда над тобой смеются?

- Терпеть не могу. Сама я никогда не смеюсь над другими, разве только в тех случаях, когда они плохо работают. Дик, скажи честно, какого ты мнения о моих картинах - обо всех, которые видел.

- Честность, честность и снова честность, - изрек Дик те самые слова, которыми, бывало, дразнил ее давным-давно. - Но скажи мне, что говорит Ками.

Мейзи ответила не без колебания:

- Он... он говорит, что в моих картинах есть чувство.

- Да как у тебя язык повернулся солгать мне прямо в глаза? Не забывай, что я сам учился у Ками целых два года. Я знаю доподлинно, как он говорит.

- Я не солгала.

- Ты поступила еще хуже: сказала полуправду. Ками склоняет голову набок - вот так - и говорит: "Il y a du sentiment, mais il n'y a pas de parti pris"*.

______________

* Есть чувство, но нет замысла (фр.).

Дик свирепо грассировал, подражая Ками.

- Да, это самое он и говорит, и мне начинает казаться, что он прав.

- Ясное дело, прав.

В мире были только два человека, которых Дик считал справедливыми как в словах, так и в поступках. Ками был одним из этих двоих.

- И вот теперь ты говоришь то же самое. Тут недолго потерять всякую надежду.

- Прости, пожалуйста, но ведь ты сама просила меня говорить правду. И кроме того, я слишком тебя люблю, чтоб кривить душой, когда речь идет о твоих работах. Они сильны, они свидетельствуют о настойчивости, которую ты проявляешь порой - но не всегда, - а изредка чувствуются незаурядные способности, но, право, неизвестно, чего ради все это сделано. По крайней мере на меня это производит именно такое впечатление.

- Да ведь всякая работа делается неизвестно чего ради. И ты знаешь это не хуже меня. Я хочу только добиться успеха.

- Но ты избрала неверный путь. Неужели Ками никогда тебе этого не объяснял?

- Хватит кивать на Ками. Я хочу знать твое мнение. Начнем с того, что моя работа никуда не годится.

- Я ничего подобного не сказал и даже мысли такой не допускаю.

- Тогда, стало быть, это дилетантство?

- Вот уж чем даже и не пахнет. Милая моя, ты труженица, уходишь в работу с головой, и за это я перед тобой преклоняюсь.

- Неужели и ты втайне надо мной смеешься?

- Нет, милая. Пойми, ты для меня дороже всех на свете. Закутай плечи вот этой накидкой, а то продрогнешь.

Мейзи закуталась в мягкие куньи меха, вывернув наизнанку серую шкуру кенгуру.

- Что за прелесть, - сказала она задумчиво, касаясь подбородком воздушного меха. - Но все-таки скажи, почему я избрала неверный путь, желая достичь хотя бы скромного успеха?