Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)

- Я согласен с кормчим. К дьяволу вас с этими помойными ведьмиными соломинками!

В конце концов Виика убедили. Жан Ропер, кальвинист, прочитал молитвы. Спилберген очень точно отломил десять соломинок. Потом одну из них он разломил надвое.

Ван-Некк, Пьетерсун, Сонк, Маетсуккер, Джинсель, Жан Ропер, Саламон, Максимилиан Круук и Винк.

Он опять сказал:

- Кто хочет тянуть первым?

- Как мы это узнаем - кто первым тянет жребий, - что вышла короткая соломинка? Как мы узнаем это? - Голос Маетсуккера был полон ужаса.

- Мы не узнаем. Не наверняка. Нам бы следовало знать наверняка, сказал юнга Круук.

- Это легко, - сказал Жан Ропер, - Давайте поклянемся, что мы сделаем это во имя Бога. Его именем. Умереть за других во имя Бога. Тогда не о чем беспокоиться. Избранник Божий заслужил вечную славу.

Все согласились.

- Ну, Винк. Делай как говорит Ропер.

- Хорошо, - губы Винка запеклись. - Если... если это выпадет мне, я клянусь господом Богом, что я пойду с ними, - если... если я вытащу жребий. Именем Бога.

Все последовали его примеру. Маетсуккер был так напуган, что ему пришлось подсказывать, прежде чем он понял всю глубину этого кошмара.

Сонк тащил первым. Пьетерсун был следующим, затем Жан Ропер и после него Саламон и Круук. Спилберген чувствовал, что он скоро умрет, и поэтому все согласились, чтобы он не выбирал, но его соломинка была последней, и теперь жребий становился ужасным.

Джинселю повезло. Остались четверо.

Маетсуккер плакал откровенно, но он оттолкнул Винка, взял соломинку и не мог поверить, что это не он.

Рука Спилбергена дрожала, и Круук поддержал ее. Моча незамеченной стекала по его ногам.

"Какую выбрать? - отчаянно спрашивал себя Ван-Некк. - О, Боже, помоги мне! " При своей близорукости он едва мог видеть соломинки сквозь туман. "Если бы я только мог видеть, я, может быть, понял, какую выбрать. Какую же выбрать? "

Он вытянул и поднес соломинку близко к своим глазам, чтобы ясно видеть свой приговор. Но соломинка была длинной.

Винк смотрел, как его пальцы выбирают предпоследнюю соломинку, он уронил ее, но каждый мог видеть, что она была самая короткая. Спилберген раскрыл свою сжатую в кулак руку, и каждый увидел, что последняя соломинка была длинной. Спилберген потерял сознание.

Все уставились на Винка. Беспомощно глядел он на них, не видя никого. Он чуть пожал плечами и полуулыбнулся, рассеянно отмахиваясь от мух. Потом он сел. Ему освободили место, сторонясь его, как прокаженного.

Блэксорн опустился на колени сбоку от Спилбергена.

- Он умер? - спросил Ван-Некк, его голос был почти не слышен.

Винк пронзительно засмеялся, нервируя всех, но неожиданно смолк.

- Я - единственный мертвец, - сказал он. - Я мертв!

- Не бойся. Ты избран Богом. Ты в руках Бога, - сказал Жан Ропер, его голос звучал уверенно.

- Да, - сказал Ван-Некк. - Не бойся.

- Теперь легко, да? - Глаза Винка переходили от лица к лицу, но никто не мог выдержать его взгляда. Только Блэксорн не отвернулся.

- Дай мне воды, Винк, - спокойно сказал он. - Подойди к бочонку и налей мне воды. Ну же.

Винк смотрел на него. Потом он взял тыквенную бутылку, наполнил водрй и подал ему.

- Боже ты мой, кормчий, - пробормотал он, - что же мне делать?

- Сначала помоги мне с Паулюсом, Винк! Делай, что я говорю! Ты хочешь, чтобы все было хорошо? . Винк справился со своей истерикой, и ему помогло спокойствие Блэксорна. Пульс Спилбергена был слабый. Винк послушал его сердце, отвел веки и смотрел некоторое время.

- Я не знаю, кормчий. Господи Боже. Я не могу нормально соображать. С его сердцем все в порядке, я думаю. Ему нужно сделать кровопускание. Но я не могу - не могу сосредоточиться... Дайте мне время. - Он устало замолчал, сел спиной к стене. Его начало трясти.

Крышка люка открылась.

Оми стоял, резко очерченный на фоне неба, его кимоно было окрашено заходящим солнцем в цвет крови.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Винк пытался заставить ноги идти, но не смог. Он много раз в своей жизни сталкивался лицом к лицу со смертью, но никогда это не было так беспросветно. Все определилось соломинками. "Печему я? - кричал его мозг. Я не хуже, чем другие, и лучше многих. Господи Боже на небесах, почему я? "

Лестница опустилась. Оми показал жестами, чтобы подошел один человек, и быстро.

- Исоги! Поторопись!

Ван-Некк и Жан Ропер молча молились, их глаза были закрыты. Пьетеусун не мог смотреть. Блэксорн смотрел на Оми и его человека.

- Исоги! - пролаял опять Оми. Еще раз Винк попытался встать.