Джеймс Клавелл - Сёгун (части 3-4)

Бунтаро поднял глаза и снова сел. - Аригато-аригато, Ан-джин-сан. Домо гомен насаи.

- Сигата га наи, - повторил Блэксорн, и, когда стало ясно, что извинение было искренним, он возблагодарил Бога за то, что тот дал ему возможность обойтись без дуэли. Он знал, что у него нет никаких прав, что он вел себя как безумец, и что единственный способ покончить эту ситуацию с Бунтаро - вести себя согласно их правилам. А это значит - иметь дело с Торанагой.

Но почему вдруг извинения, страшно удивлялся он. Подумай. Ты должен научиться думать, как они.

Тут его осенило. "Это, должно быть, потому, что я хатамото, а Бунтаро гость, он нарушил мое "ва", гармонию моего дома, он оскорбил меня, следовательно, он вообще не прав, и он должен извиняться, что бы он на самом деле ни держал в душе. Извинения необходимы: одного самурая перед другим, гостя перед хозяином...

Жди! И не забывай, что согласно их обычаям всем людям можно напиться, это не считается большим грехом, и когда они пьяны, они не отвечают за свои действия. Не забывай, что если ты напиваешься до омерзения, ты еще не теряешь лицо. Помни, как легко отнеслись к этому на корабле Марико и Торанага, когда ты отключился. Они изумлялись, но не брезговали, как сделали бы мы. А разве ты сам не виноват? Разве не ты начал эту попойку? Не ты бросил вызов? "

- Да, - сказал он вслух.

- Нан дес ка, Анджин-сан? - спросил Бунтаро, глядя на него налитыми кровью глазами.

- Нани мо. Ватаси но каситсу дес. - Ничего. Это была моя вина.

Бунтаро покачал головой и сказал, что нет, это была только его вина, поклонился и снова извинился.

- Саке, - сказал Блэксорн, чтобы покончить с этим, и пожал плечами. Сигата га наи. Саке!

Бунтаро поклонился и снова поблагодарил его. Блэксорн вернул поклон и встал. Бунтаро и телохранитель встали следом за ним. Оба поклонились еще раз, и он снова ответил на поклон.

Наконец Бунтаро повернулся и, шатаясь, пошел прочь. Блэксорн ждал, пока он не оказался за пределами выстрела из лука, ломая голову, правда ли, что этот человек был настолько пьян, как это представляется. Потом пошел домой.

Фудзико была на веранде, снова приветливая, улыбающаяся, как всегда. "Что вы на самом деле думаете? " - спросил он себя, здороваясь с ней и слушая ее утренние приветствия.

Дверь Марико была закрыта. Служанка стояла около нее.

- Марико-сан?

- Да, Анджин-сан?

Он подождал, но дверь не открывалась.

- У вас все нормально?

- Да, благодарю вас, - он услышал, что она прочищает горло, потом снова послышался ее слабый голос: - Фудзико послала сообщить Ябу-сану и господину Торанаге, что я сегодня не здорова и не смогу переводить.

- Вам лучше бы показаться доктору.

- О, спасибо, но Суво вполне меня устроит. Я послала за ним. Я... Я только немного вывихнула бедро. У меня, правда, все хорошо, вам не стоит беспокоиться.

- Слушайте, я немного разбираюсь в медицине. Вы не кашляете кровью?

- О, нет. Когда я поскользнулась, я просто ударилась щекой, Я, действительно, совсем здорова.

После паузы он сказал:

- Бунтаро извинился.

- Да, Фудзико видела от ворот. Я покорно благодарю вас за то, что вы приняли его извинения. Анджин-сан, я так сожалею, что мы побеспокоили вас... это непростительно, что ваш покой... пожалуйста, примите мои извинения тоже. Мне не следовало быть такой несдержанной. Это очень невежливо. Эта ссора была моей ошибкой. Пожалуйста, примите мои извинения.

- За то, что вас избили?

- За то, что я не послушалась своего мужа, за то, что не помогла ему спокойно уснуть, за то, что не удовлетворила его, и за моего хозяина.

- Вы уверены, что я не могу вам ничем помочь?

-- Нет-нет, благодарю вас, Анджин-сан. Это только сегодня.

Но Блэксорн не видел ее целых восемь дней.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

- Я пригласил тебя поохотиться, Нага-сан, а не повторять свои доводы, которые я уже слышал, - сказал Торанага.

- Я прошу вас, отец, в последний раз: прекратить эту подготовку, запретить употребление ружей, убить чужеземца, объявить эксперимент неудавшимся и покончить с этим мерзким делом.

- Нет в последний раз. - Сокол с надетым на голову колпачком, сидящий на рукавице Торанаги, беспокойно задвигался при звуках непривычно угрожающего голоса своего хозяина и встревоженно вскрикнул. Они были в кустах, загонщики и охрана находились за пределами слышимости, день был жаркий, влажный и облачный.

Нага вскинул голову:

- Очень хорошо. Но все же мой долг напомнить вам, что вы здесь в опасности, и попросить снова, со всей подобающей вежливостью, сейчас уже в последний раз, чтобы вы сегодня же уехали из Анджиро.