Джеймс Клавелл - Сёгун (части 5-6)

Ты мудро поступил, завещав власть Судару. Если будущее наступит, в его руках и руках Дзендзико оно будет надежным - при условии что они будут следовать завещанию. Назначить его главным наследником именно сейчас - это правильное решение и оно обрадует Ошибу".

Он уже написал Ошибе письмо, которое отправит вечером вместе с копией завещания. Да, он вытащит одну рыбью кость у нее из глотки - кость эта давно уже засунута именно для того, чтобы беспокоить ее. Хорошо сознавать, что Дзендзико - слабое звено Ошибы, - может быть, единственное... А вот какое слабое место у Дзендзико? Похоже - никакого. По крайней мере он еще не нашел, но, если оно есть, - найдет.

Торанага внимательно осмотрел своих соколов: они подпрыгивали, чистились, издавали какие-то звуки... в отличном состоянии, все - с колпачками на головах, кроме Кого, - ее большие желтые глаза метались из стороны в сторону... Кого, как и его самого все интересовало...

"Что бы ты сказала, моя красавица, - мысленно спросил ее Торанага, если бы я заявил тебе, что должен быть нетерпеливым и вырваться отсюда; что главный мой бросок будет вдоль Токайдо, а не через горы Затаки, как я сказал Судару? Ты, возможно, спросила бы почему... А я ответил бы, что не доверяю Затаки так же, как не могу летать. А летать я не могу совсем... "

Тут он заметил, что глаза Кого метнулись в сторону дороги. Он посмотрел туда - и улыбнулся, увидев паланкины и лошадей с багажом, появившихся из-за поворота.

- Ну, Фудзико-сан, как вы?

- Хорошо, благодарю вас, господин, очень хорошо. - Она еще раз поклонилась, и он заметил, что видимо, шрамы от ожогов уже не болят, ноги слушаются как прежде, а на щеках появился приятный румянец.

- Могу я спросить, как Анджин-сан? - поинтересовалась она. - Я слышала, переезд из Осаки был очень тяжелым, господин.

- Он теперь вполне здоров.

- О, господин, это лучшая новость, какую вы могли мне сообщить.

В следующем паланкине его приветствовала с веселой улыбкой Кику.

- Ах, как мне приятно видеть вас, господин, я так скучала. Это тянулось так долго...

- Да, прошу меня извинить, я сожалею. - Он был согрет ее удивительной красотой и скопившейся в ней внутренней радостью, - это отвлекло его от нахлынувших тревог. - Очень рад видеть вас. - Тут он увидел последние носилки. - Ах, Дзеко-сан, сколько времени прошло! - заметил он довольно сухо.

- Благодарю вас, господин, я заново родилась, когда увидела вас своими старыми глазами. - Поклон Дзеко был безупречен, она была одета особенно тщательно - он уловил что-то розовое под ее кимоно из самого дорогого шелка. - Ах, какой вы сильный, господин, - прямо гигант среди других мужчин! пропела она.

- Благодарю вас, вы тоже выглядите прекрасно. Кику захлопала в ладоши при этом обмене любезностями, и все засмеялись вместе с ней.

- Я распорядился, чтобы вы пока оставались здесь. - Он был полон радостью при виде Кику. - А вы, Фудзико-сан, пожалуйста, пойдемте со мной.

Он отвел Фудзико в сторону. Когда она напилась чаю, освежилась и они поболтали о всяких пустяках, он перешел к главному:

- Вы дали согласие на полгода, и я согласился на полгода. Извините, но сегодня я должен знать, не хотите ли вы изменить это соглашение.

Маленькое квадратное личико Фудзико сразу потеряло всякую привлекательность, как только его покинула радость. Кончиком языка она на момент прикоснулась к зубам.

- Как я могу изменить это соглашение, господин?

- Очень легко. Оно кончилось. По моему приказу.

- Прошу меня извинить, господин, - начала Фудзико, голос ее был сух и невыразителен. - Я не это имела в виду. Я добровольно и со всей ответственностью заключила это соглашение перед Буддой и духом моего мертвого мужа и сына. Его нельзя изменить.

- Я приказываю его изменить.

- Простите, господин, прошу меня простить, но тогда Бусидо освобождает меня от повиновения вам. Ваш контракт одинаково важен и обязателен, и любые изменения должны быть согласованы обеими сторонами на добровольной основе.

- Вы довольны Анджин-саном?

- Я его наложница. Это я должна доставлять ему удовольствие.

- Вы можете продолжать жить с ним, если не будет другого соглашения?

- Жизнь с ним очень, очень трудна, господин. Все очень официально, чрезвычайно вежливо... Все обычаи, которые делают жизнь надежной, достойной, удобной и спокойной, приходится отбрасывать или обходить. Дом его не безопасен, там нет ва, - нет гармонии для меня... Почти невозможно заставить слуг или меня понять... Но... да, я могу и дальше выполнять свои обязанности по отношению к нему.