Array Латифа - Украденное лицо, Моя юность прошла в Кабуле

- Но зачем же ты это сделала?

- Моего отца убили зимой тысяча девятьсот девяносто четвертого года. У меня нет ни мужа, ни брата, ни сына. Так как же мне жить?

- А сегодня? Как тебе удалось добраться сюда?

- Меня согласился проводить двоюродный брат.

У этой женщины не было выбора: чтобы купить еды, ей пришлось выйти на улицу одной. К несчастью, талибы никогда и ничего не хотят понимать, они сразу бьют. Они не только избивают женщин: пройдет немного времени, и они перейдут к иным методам.

* * *

Радио Би-би-си только что передало, что объединенные части моджахедов Ахмад Шаха Массуда и его бывшего непримиримого врага узбекского генерала Дустума начали контрнаступление севернее Кабула. Шариатское радио об этом, конечно, молчит, они без устали прославляют героев-талибов, ничего не говоря о потерях. Если верить мулле, который отвечает за "информирование" населения Кабула, талибы взяли столицу не один раз, а двадцать! В действительности войска командующего Массуда по-прежнему контролируют двадцать пять процентов территории, которую талибы хотели бы занять. В районе Кохистана идут ожесточенные бои.

Несколько дней спустя около девяти вечера в нашу дверь постучали. Открыв, я увидела четырех женщин, их лица закрывала густая чадра. Одну я узнала - это была Нафиса, школьная подруга Сорайи. Остальные оказались ее молоденькими кузинами из провинции. Они наотрез отказались открыть лица. Нафиса объяснила, что девочки приехали из Кохистана, точнее - из долины Шамали.

Отец ужасно встревожился:

- С вами никого нет?

- Шофер такси согласился проводить нас.

Мама увела девушек в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь. Отец с Нафисой бесшумно спустились вниз, чтобы поблагодарить шофера.

Я невольно прислушиваюсь к звукам, доносящимся из гостиной: мамины пациентки плачут, она умоляет их успокоиться, не привлекать внимания соседей, потом выбегает из комнаты, зовет Дауда и, быстро черкнув несколько слов на бумаге, говорит ему:

- Отнеси эту записку моей подруге доктору Симе во Второй Микрорайон, и поторопись, Дауд, до комендантского часа осталось совсем мало времени!

Талибы запретили жителям Кабула появляться на улицах после 10 часов вечера, свет во всех домах должен гаситься с наступлением комендантского часа. Оконные стекла в нашей квартире замазаны белой краской, но мы с Сорайей, беспокоясь о безопасности семьи, плотно задергиваем тяжелые темные шторы, чтобы мама смогла спокойно осмотреть девушек.

Потом мама просит нас расстелить на полу брезент - она будет на нем оперировать. Новых хирургических игл больше нет, пополнить запас в больнице, как она это делала прежде, мама не может, поэтому мы кипятим воду и стерилизуем старые иглы, потом опускаем их в спирт. Я не знаю, что случилось с этими девочками, скорчившимися на полу и глухо рыдающими за завесой чадры. Одна из них слегка раскачивается взад и вперед, держась руками за живот. Никогда не забуду той ужасной картины отчаяния и страдания, которая предстала перед моими глазами... Пока мы ждали в кухне Дауда, мама нам все рассказала:

- Они, наверное, твои ровесницы, Латифа, им лет по пятнадцать-шестнадцать... Талибы захватили их во время наступления на Шамали. Банда из пятнадцати человек... Они насиловали девочек... все вместе... Ужасно... но это еще не самое страшное... Они...

Мама замолчала, сомневаясь, стоит ли продолжать. Мы понимаем, как трудно ей объяснять собственным дочерям, что... Сорайя плачет, а я, чувствуя, что почти схожу с ума от услышанного, спрашиваю, подавляя крик:

- Что? Что?

- Они изуродовали, разорвали их половые органы...

Не сказав больше ни слова, мама возвращается к пациенткам и принимается за работу - дезинфицирует, обезболивает, зашивает... Я даже не осмеливаюсь спросить, смогут ли несчастные вытерпеть боль. Не могу представить себе... Отталкиваю от себя ужасную картину - пятнадцать зверей, терзающих трех моих ровесниц, девственниц... сестер.

* * *

Дауд успевает вернуться перед самым комендантским часом вместе с доктором Симой. Она так бурно реагирует на увиденное, что мама вынуждена призвать ее быть сдержаннее, сохранять присутствие духа.

- Успокойся и помоги мне закончить! - говорит она. - Ты принесла все, что я просила?

- Да. Я взяла все, что было дома.

С десяти часов вечера до четырех утра они лечат девушек, зашивают их раны. Сидя в своей комнате, мы слышим слабые стоны оперируемых и перешептывания мамы и доктора Симы. Невозможно думать ни о чем другом, нет сил заснуть.