Мустафа Махмуд - Паук

Он расхохотался. Мне показалось, что это, хотя и странное имя, было мне знакомо.

- Бахлуль, - продолжал он, улыбаясь, - Бахлуль... Вообразите себе немного. Поскольку на самом деле вы были шутом-бахлулем у халифа, именно шутом! Который прыгал перед халифом, чтобы позабавить его. Вы были малнького роста, не выше моего плеча. Да, да! У меня и сейчас в глазах стоит, какие штуки вы выделывали в прошлом. (Он снова расхохотался). Вы были так милы, Бахлуль!

Потом, взглянув на меня совсем по-другому, он сказал:

- Господин Дауд, получивший докторскую степень в Берлинском университете по хирургии мозга! Уважаемый ученый, при приближении которого все встают, едва завидев его. Как он далек от того шута халифа! Какая долгая у каждого из нас история. История длиной в один миллион лет. Не хотелось бы вам прожить один миллион лет? Тот, кто принимает эликсир, который есть у меня, может жить миллион лет, переживать давно прошедшее прошлое и листать все страницы истории. Какая чудесная вещь мозг! Вы специализировались на хирургии мозга, но, как и все специалисты, вы ничего не понимаете. Мозг это мир, не имеющий начала, свод архивов, реестр, огромный справочник; каждый день истории извечно сохраняется на листе вашего мозга. С самого начала жизни каждый день писан туда, листок за листком...

Не хотите ли вы пролистать одну за другой ваши собственные страницы? Не хотелось бы вам пережить историю всех времен?

Он на мгновение умолк, обхватил голову руками и взгляд у него был исполнен боли. Взор его затуманился; он снова стал задыхаться; зрачки его расширились; слова слетали с его губ подобно слабому прерывистому свисту.

- Больше никакой надежды... Я умру... Я... умираю... Свет меркнет у меня в глазах... мир погружается во мрак... мрак... свет... свет... Доктор Дауд... эликсир... лучи... лу...

Он схватил себя за шею и стал извиваться, словно чья-то рука душила его. Он сказал свистящим шепотом:

- Я никого не убивал, - силился он крикнуть. Я говорю вам, что я никого не убивал. Я даровал каждому миллион лет... миллион лет... Настоящая жертва - это я, я, который умирает сейчас, не находя для себя ни одного мгновения, ни единого мгновения, чтобы жить... Дауд, эликсир...

Я прижал его к груди. Мой язык, который парализовало от страха, наконец развязался:

- Где этот эликсир?

- Эликс...

- Его формула?

Он замолчал, закрыл глаза. Я с силой тряхнул его.

- Его формула, - вскричал я, - заклинаю тебя!

- Его форм... форм.. форм, - пробормотал он.

Потом, откинув голову назад, он угас. Он был мертв! Я не мог этому поверить. Я коснулся его глаз: в них больше не было блеска. Остекленевшие зрачки уставились в пустоту.

Жизнь Дамиана действительно завершилась. Моя последняя надежда умерла у него на устах.

Я с ужасом огляделся вокруг. В одну секунду я осознал страшную истину. Я был единственным наследником этой тайны. Никто, кроме меня, не знал жизни и смерти Дамиана. Как я должен себя вести? Я был с трупом на вилле, находящейся на проселочной дороге. И в тот момент во мне. К моему удивлению, проснулся врач. Невозможно было добиться от Дамиана ни единого слова, но здесь было его тело, у меня был его мозг. Я мог одним взмахом скальпеля узнать, что такого было в этому мозгу, способном видеть прошлое и проникать сквозь завесу времени. Мне, как ученому, следовало что-то предпринять. Тогда мне показалось, что время проходило подобно скорому поезду, колеса которого размалывали меня. Надо было действовать как можно скорее, пока не затвердели ткани. Я взглянул на лоток с инструментами и на скальпель, которым, часом раньше был разрезан тот самый паук. Мое научное любопытство было сильнее моего страха. Я взял скальпель и, не теряя больше времени, принялся за дело. Мне нужна была пилка для костей. В лотке их было несколько. Число их уже само по себе свидетельствовало о том, что Дамиан довольно часто производил подобные операции. Спустя полчаса напряженной работы мне удалось достигнуть мозга. Явно произошел прилив крови к мозгу: кровеносные сосуды его были явно расширены.

Первое, что я заметил, сделав продольный разрез мозга, это был размер шишковидной железы: она была в три раза больше обычной. Я с большой осторожностью извлек ее и положил в соляной раствор. Вся тайна заключалась в этой небольшой железе, величиной с зернышко люпина.

Я почувствовал, что то, что мне оставалось сделать было едва ли не самым трудным: я должен был сделать срезы и рассмотреть их под микроскопом, чтобы удостовериться в тех изменениях, которые произошли в этих клетках. Я знал, что найду все необходимые для этого инструменты: Дамиан неизбежно должен был пользоваться ими каждый раз.