Густав Майринк - Белый Доминик

Сейчас я захлебнусь! В последний момент я хватаюсь за жердь, торчащую из бетонного берега, крепко за нее цепляюсь и стискиваю зубы, напрягая гаснущее сознание:

"Держи свой язык за зубами, иначе он выдаст в лихорадке то, что ты подделал подпись своего отца! "

Внезапно я становлюсь более пробудившимся, чем обычно я бывал в течение дня, и более живым, чем обычно в своих снах.

Мой слух так обострен, что я слышу малейший шорох - как вблизи, так и вдалеке. Далеко-далеко, по ту сторону деревьев, на том берегу, щебечут птицы, и я отчетливо слышу шепот моля- щихся в церкви Пресвятой Богородицы.

Разве сегодня воскресение?

Странно, что даже гул органа не может заглушить тихий ше- пот прихожан. Удивительно, что сейчас громкий звук не покрыва- ет тихий и слабый!

Почему в доме внизу хлопают двери? Ведь я думал, что на нижних этажах никто не живет. Только старая пыльная рухлядь стоит там внизу, в комнатах.

Может это наши вдруг ожившие предки?

Я решаю сойти вниз; ведь я так свеж и бодр, почему бы мне этого не сделать?

Внезапно мне приходит в голову мысль: а для чего я должен брать с собой свое тело? Ведь нехорошо наносить визиты своим предкам среди бела дня в одной ночной рубашке!

Кто-то стучит в дверь; мой отец встает приоткрывает ее и говорит сквозь щель почтительно: "Нет, дедушка, еще не время. Ведь Вы знаете, что Вам нельзя к нему, до тех пор, пока я не умер. "

То же самое повторяется девять раз.

На десятый раз я знаю точно: сейчас там стоит сам основа- тель рода. Я не ошибся, и как доказательство этому вижу глу- бокий, почтительнейший поклон моего отца, широко распахиваю- щего дверь.

Сам же он покидает комнату, и по тяжелым медленным шагам, сопровождаемым стуком трости, я понимаю: кто-то подходит к моей кровати.

Я не вижу его, потому что мои глаза закрыты. Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что я не должен их отк- рывать.

Но сквозь веки, я отчетливо, как через стекло, вижу свою комнату и все предметы в ней.

Основатель рода откидывает одеяло и кладет правую руку с отведенным под прямым углом большим пальцем мне на шею.

"Вот этаж, - произносит он монотонно, как священник мо- литву, - на котором умер твой дед, ожидающий сейчас воскресе- ния. Тело человека - это дом, в котором живут его умершие предки.

В некоторых "домах", то есть в некоторых телах людей иногда мертвые пробуждаются до того, как настанет время их воскресения. В таком случае о доме говорят, что в нем посели- лось привидение, а о человеке - что в нем поселился дьявол. "

Он снова надавливает ладонью с отведенным большим пальцем - на этот раз на грудь.

- А здесь похоронен твой прадед!

И так он прошел по всему телу сверху вниз: по животу, бедрам, коленям, вплоть до ступней.

Когда он положил свою руку на ступни, он сказал:

- А здесь живу я! Потому что ноги - это фундамент, на ко- тором покоится дом; они суть корень и связывают человека с матерью-землей, по которой ты ходишь.

Сегодня - день, следующий за глубокой ночью твоего зимне- го солнцестояния. Это день, когда в тебе начинают воскресать мертвые.

И я - первый. "

Я слышу, как он садится на мою кровать, и по шороху стра- ниц книги, которую он время от времени листает, догадываюсь: он читает мне что-то из фамильной хроники, о которой так час- то говорил мой отец.

Тоном литаний, усыпляющих мои внешние чувства и, напро- тив, все больше и больше возбуждают мои внутренние, так, что подчас чувство пробужденности становится невыносимым, в меня проникают слова:

" Ты - двенадцатый, я был первый. Счет начинается с "од- ного" и заканчивается двенадцатью. Это тайна вочеловечивания Бога.

Ты должен быть вершиной дерева, которая увидит животворя- щий свет; я корень, который просветляет силы мрака. Но когда рост древа завершается, ты становишься мной, а я - тобой.

Акация - это то, что в раю называется древом жизни. Люди говорят, что она волшебная. Обрежь ее ветви, ее крону, ее корни, воткни ее, перевернув, в землю и ты увидишь: то, что было кроной, станет корнем, что было корнем, станет кро- ной. Потому что все ее клетки проникнуты единством между "Я" и "Ты".

Поэтому я сделал ее символом в гербе нашего рода! Поэтому и растет она, как знак, на кровле нашего дома.

Здесь на земле - это только образ, так же, как все формы здесь суть только образы, но в царстве нетленного ее называ- ают первой среди де ревьев. Иногда в своих странствиях по ту и по сю сторону ты чувствовал себя стариком. Это был я - твой фундамент, твой корень, твой первопредок. Ты ощущал мое присутствие.