Габриэль Маркес - Недобрый час

Матео Асис обулся. Он был высокий и плотный. Нора Хакоб, уже два года принимавшая его от случая к случаю, мучилась от необходимости молчать о мужчине, который казался ей созданным для того, чтобы женщина о нем рассказывала.

- Ты растолстеешь, если не будешь за собой следить, - сказала она. Если бы мужчины рожали, они бы не были такие бесчувственные.

Он прошел в ванную и помылся, стараясь не вдыхать воздух глубоко любой запах сейчас, на рассвете, был ее запахом. Когда он вернулся, она уже сидела на постели.

- Как-нибудь на днях, - сказала Нора Хакоб, - мне надоест играть в прятки, и я расскажу всем обо всем.

Он взглянул на нее только когда оделся совсем. Она вспомнила о своих отвислых грудях и, продолжая говорить, подтянула простыню к подбородку.

- Не верю, что придет время, - сказала она, - когда мы сможем позавтракать в постели и остаться в ней до вечера. В пору вывесить самой на себя листок.

Матео Асис весело рассмеялся.

- Старый Бенхаминсито тогда умрет, - сказал он. - Кстати, как он поживает?

- Представь себе - ждет, чтобы умер Нестор Хакоб.

Она увидела, как он, уже в дверях, поднял в знак прощания руку.

- Постарайся приехать на сочельник, - сказала она.

Он обещал, а потом пересек на цыпочках патио и вышел на улицу. Его кожу смочило несколько мелких холодных капель. На площади его остановил окрик:

- Руки вверх!

Перед глазами вспыхнул свет карманного фонарика. Он отвернул лицо в сторону.

- Фу ты, черт! - выругался невидимый за светом алькальд. - Поглядите только, кого мы встретили! Сюда или отсюда?

Он погасил фонарик, и Матео Асис увидал алькальда и трех полицейских. Алькальд был свежевыбритый и умытый, и на груди у него висел автомат.

- Сюда, - сказал Матео Асис.

Чтобы разглядеть время на своих часах, алькальд подошел поближе к фонарному столбу. До пяти оставалось десять минут. Безмолвным взмахом руки он подал знак полицейским прервать комендантский час и стал ждать, пока замрет сигнал трубы, внесший в рассвет печальную ноту.

Попрощавшись с полицейскими, он пошел вместе с Матео Асисом через площадь.

- Ну все, - сказал он. - С писаниной покончено.

Усталости в его голосе было больше, чем удовлетворения.

- Поймали?

- Нет еще, - ответил алькальд. - Но я только что закончил последний обход и могу сказать, что сегодня впервые за все время не наклеили ни одного листка. Достаточно было припугнуть.

Когда они были уже у двери, Матео Асис прошел вперед, чтобы привязать собак. В кухне потягивалась и зевала прислуга. Алькальда встретил лай рвущихся с цепи собак, сменившийся через секунду мирными прыжками и сопением умолкнувших псов.

Когда появилась вдова Асис, они пили кофе, сидя на перилах галереи около кухни. Уже рассветало.

- Полуночник, - сказала вдова, - будет хорошим отцом семейства, но никогда не будет хорошим мужем.

Несмотря на шутку, лицо ее не могло скрыть следов мучительного и долгого бодрствования. Ответив на приветствие, алькальд подобрал автомат с пола и повесил его через плечо.

- Пейте сколько хотите кофе, лейтенант, - сказала вдова, - но ружей мне в дом не приносите.

- Наоборот, - улыбнулся Матео Асис, - тебе самой надо попросить у него ружье, чтобы ты могла пойти к мессе.

- Я и без этой палки могу себя защитить, - отозвалась вдова. Божественное провидение с нами. Мы, Асисы, верили в бога еще тогда, когда на много лиг вокруг не было ни одного священника.

Алькальд встал и попрощался.

- Надо выспаться, - сказал он, - такая жизнь не для христиан.

Он пошел, лавируя между утками, курами и индюками, постепенно заполнявшими патио. Вдова погнала птиц прочь. Матео Асис пошел в спальню, принял ванну, переоделся и вышел седлать мула. Его братья уехали еще на рассвете.

Когда он снова появился в патио, вдова Асис возилась с клетками.

- Не забывай, - сказала она, - беречь свою шкуру одно, но допускать панибратство - совсем другое.

- Он зашел только выпить кофе, - стал оправдываться Матео Асис. - Мы шли и разговаривали, и я даже не заметил, как пришли к дому.

Стоя в конце галереи, он смотрел на мать, однако она, заговорив снова, к нему не повернулась. Казалось, что она обращается к птицам.

- Больше я говорить с тобой об этом не стану, - сказала она. - Не приводи ко мне в дом убийц.

Покончив с клетками, она посмотрела в упор на сына:

- А где, интересно, околачивался ты?

Этим утром дурные предзнаменования мерещились судье Аркадио в самых обычных и малозначительных событиях дня.