Аскольд Мельничук - Посол мертвых

IX

Случилось так, что в тот самый день, когда Хэтти, волчья подружка, уехала в колледж (она целый год тайно лелеяла эту мечту и зарабатывала деньги на учебу), Пол записался в армию и отправился на автобусе в тренировочный лагерь в Джорджию. Но уже в дороге его начала одолевать тревога. Прислушиваясь к болтовне соседа, парня из Ричдейла, толковавшего о скорой и неизбежной расовой войне, он задумался: доведется ли ему еще свидеться с родными? Он негодовал по поводу предательства Хэтти, но готовность простить уже шевелилась в глубине его души. После войны, когда она закончит колледж, они могут попробовать начать все сначала.

К Аде он был менее снисходителен. В последние годы они ссорились каждый день: он противился ее попыткам контролировать его, более того, полуосознанно винил ее за уход отца. Ему даже казалось, что его собственный отъезд радует ее, слишком уж он напоминал ей Льва. Закрыв глаза, он мечтал, чтобы его сосед наконец заткнулся.

Тем временем Адриана сидела в кухне и плакала, а с высоты на нее взирали Нина и прочие усопшие.

- Тебе что, жить надоело? - спросил Алекс, когда Пол рассказал ему о своем решении.

Вьетнам был плохим местом, что бы там ни говорил Никсон, будь он трижды хорошим парнем. Увидев как-то по телевизору сборище в Чикаго, Алекс страшно возбудился: те парни были ненамного старше его, но принадлежали к миру, который казался ему невероятно далеким и закрытым. Он не слишком хорошо понимал, кто такие хиппи, но инстинктивно не доверял копам, которые напоминали ему отца.

- А что? - Пол пожал плечами. - Ты можешь предложить что-нибудь получше? Ради Христа, Алекс! Мне уже девятнадцать лет!

Алекс не знал, что еще сказать брату: Христос покинул свой крест, прочел он в каком-то стихотворении. Ему так нужен был человек, с которым можно было бы поговорить, но единственным претендентом на роль наставника был его учитель рисования, а тот никогда не выходил за рамки бесед об искусстве, и, хотя это облегчало Алексу процесс самовыражения, он мечтал о более практическом руководстве.

X

На конверте стоял штемпель Сиэтла. Возвратившись из школы, он нашел его у себя на столе, куда его положила Ада. Вся почта из Вьетнама шла через Сиэтл.

Алекс не стал вскрывать конверт. Он никогда раньше не получал писем разве что записки от девочек в школе.

В те дни он был чрезвычайно занят - учитель рисования хотел, чтобы Алекс участвовал в конкурсе, и он часами просиживал над акварелью, изображавшей дом с флигелями, а потом бродил с альбомом по окрестностям. Какими необычными кажутся вещи, если всматриваться в них не спеша. Он разглядывал кирпичную кладку сквозь игру света и тени. Если пристально смотреть на предмет, тот тоже начинает смотреть на тебя. Алекс изучал ряды обуви, выставленные на полках магазина "Коблер Сладкус", манекены - в витринах "Гимбела", похожее на мавзолей здание муниципалитета. Стоял апрель, дни были длинными, и он подолгу задерживался на улице. Несколько раз он разговаривал с Хэтти по телефону. Она неуютно чувствовала себя вдали от дома, спрашивала о Поле, но, судя по всему, не меньше интересовалась и его делами.

Наконец, однажды вечером, сидя на крыльце с сигаретой в зубах, он распечатал письмо. В нем было всего несколько фраз, но текст занимал большую часть страницы.

Дорогой Алекс,

здесь жарко. Ты такой жары никогда не видел, если только не бывал в местах, о которых мне не известно. Москиты размером с птицу. Грязное месиво под ногами, и скоро здесь начнется та еще заварушка. Ты не поверишь, но я скучаю по Рузвельту. Если я умру, скажи Хэтти, что я ее люблю. Если останусь жив, не говори ни слова. И маме тоже. Шутка.

После отъезда брата Алекс сблизился с людьми, настроенными против войны, и испытывал неловкость, представляя себе, как Пол бегает по джунглям с ружьем. До сих пор Вьетнам казался нереальным, занимал в воображении такое же место, как Млечный Путь или остров Пасхи, - нечто из телевизора. Тамошние события, разумеется, вызывали больше отклика, чем другие передачи, но, поскольку изображение всегда можно было включить или выключить по желанию, они принадлежали к той же категории впечатлений. Письмо Пола осложнило дело.

В начале ноября, накануне его приезда в отпуск, Адриана принялась стряпать. Много месяцев ее мучила мысль, что сын сбежал именно от нее, и она каждый вечер молилась святой Деве Марии, чтобы та уберегла его. Теперь ей хотелось сделать ему что-нибудь приятное: она месила тесто, толкла картошку, пекла пироги и варила