Мария Романушко - Не под пустым небом

…А потом я опять сидела, не шевелясь, на каменной холодной лестнице… и всё было распахнуто… и гулял сквозняк, и шумела паяльная лампа… а потом застучали молотки… заколачивая гвозди в огромный ящик, и каждый удар молотка приходился ровно по моему сердцу… этот стук отдавался эхом под высокими сводами резким, металлическим хохотом…

Двери на улицу были распахнуты, и там – на чёрном небе, среди чёрных деревьев – сиял новорождённый месяц… Нежный, сверкающий, серебряный месяц, какой бывает только весной… и графические силуэты старых деревьев, изумительно очерченные тонкой кисточкой – какие бывают только весной… а за ними – чёткие, воздушные очертания готических крыш, таких любимых мной… Всё это было так красиво, так невозможно, мучительно красиво… так непонятно зачем красиво… Господи, зачем теперь это всё?… Какой в этой красоте смысл – когда там, внизу, шумит паяльная лампа и стучат молотки… Зачем это всё, Господи? Зачем в эту страшную минуту Ты являешь мне красоту мира? Неужели Ты думаешь, что я могу её воспринять? Почему Ты причиняешь мне ещё большую боль? ещё большую, чем я могу вынести? Разве Тебе не жаль меня, Господи? Вот, Ты подарил нам двадцать дней. Двадцать прекрасных дней… И это – всё?!! Семнадцать лет ожидания – и награда в двадцать дней?… А как же наш домик на взморье? А как же Одесса в октябре?… Ведь у нас было ещё много планов, Господи! Наверное, мы ещё не всё друг другу рассказали, наверняка не всё… Разве Ты не знал об этом, Господи? Тебе ли об этом не знать? Ведь Ты знаешь все мысли, все планы… И Ты всё это обрушил… всё полетело в тартарары… в этот страшный подвал, в эту жуткую преисподнюю… Зачем же теперь Ты мучишь меня этой дивной луной и этими деревьями?… Что Ты хочешь мне этим сказать? И что я должна услышать?…

И так я сидела, привалясь спиной к холодной стене, и переводя взгляд: то вверх – к двери, распахнутой в ночной, лунный, полный свежести и запахов влажной земли апрельский сад, полный весенних шорохов и предчувствий… то переводя взгляд вниз – к двери, распахнутой в голубоватый зал мертвецов… И чувствовала, что если не соединю это всё воедино, в одно целое, – то просто сойду с ума. Уж слишком это было несоединимо… Моя душа изнывала, сознание расщеплялось… как будто мозг раскалывался внутри черепной коробки… Господи, помоги! Спаси меня, Господи!…

И был один миг полного мрака. Затмения. Как будто смерти. И кто-то – глубоко внутри меня – обрадовался: ну, вот и конец этой муке… вот и хорошо…

Но – я не умерла. Опять не умерла… Только странная тишина вошла вдруг в сердце. Тишина и покой. Ранящие звуки исчезли. Я как будто лишилась слуха. Но зато я услышала, как шепчет, пробиваясь сквозь прелую листву, трава… Я услышала голос лёгкого ветерка и тихий скрип ветвей, как скрип вёсельных уключин… А тонкий, сияющий месяц опустился ещё ниже и запутался в нежной вуали ветвей… Смотри, папочка, какой милый новорождённый месяц! А какие чудные запахи!… Ведь ты их тоже слышишь, правда? Как сильно в этот вечер запахло весной!… Смотри, папочка, как хорошо мы управились. Как хорошо всё успели. Это ты нам весь день помогал. И Господь, конечно. Как Он послал мне этого столяра на пустынной улице? Это надо же!… А грузовик, летящий вроде бы в другую сторону?… Просто чудо какое-то. Ну, как вы там с Господом, папа? Пообщались уже? Нет ли у тебя каких-то проблем? Виден ли на этот раз свет в конце тоннеля?… Ты уж на этот раз, пожалуйста, всё хорошенько запомни, а потом, когда встретимся, расскажешь. Поделимся когда-нибудь впечатлениями…

– Ну всё, ребята, – сказал Жора. – Спасибо вам огромное.

Но, опять же, это было не всё. Теперь надо было найти шофёра, который бы отвёз нас завтра рано утром в аэропорт.

– Вы не подскажите, где найти шофёра? – спросил Жора служащих морга.

– Подскажу, – сказал тихий служащий. – Когда выйдете за ворота, то идите налево…

И он объяснил нам, как найти нужный дом.

– А ничего, что так поздно заявимся?

– Ничего. У них сегодня свадьба их дочери, они ещё не спят…

Когда мы нашли этот домик, полный света, музыки и веселья, и вызвали во двор хозяина, который и был шофёром «рафика», такого маленького автобуса, мы увидели, что человек этот совершенно пьян. И было сомнение, стоит ли с ним вообще связываться. Но выбора у нас не было… Выслушав нас, он заплетающимся языком сказал:

– Завтра в семь утра буду у морга.

И пошёл, качаясь, в дом, пить дальше за счастливых молодожёнов…

…На улице Мичурина я была после полуночи.