Мария Романушко - Не под пустым небом

Как ни странно, но я уснула…

Утром Алла Кондратьевна сказала:

– Идём ко мне на работу.

– Зачем?

– За деньгами.

Она работала в проектном институте и, помимо своей основной работы, заведовала в этом институте кассой взаимопомощи. Мы вошли в какой-то кабинет, она закрыла двери на ключ. Открыла сейф, выгребла оттуда все деньги и, не считая, отдала их мне.

– Это профсоюзные деньги. Думаю, вам на все ваши расходы хватит. Твои одесские родственники смогут мне их вернуть?

– Да. Не сомневаюсь.

– Мне нужно будет положить деньги в этот сейф утром четвёртого числа. Чтобы никто ничего не заметил. А иначе меня посадят в тюрьму.

– Алла Кондратьевна, я вышлю в первый же день, как мы приедем в Одессу!

Потом мы встретились с Жориком и отправились в аэропорт. Нам нужны были билеты на самолёт, который может перевозить такой груз, который повезём мы. Нам сказали:

– До Одессы на две недели вперёд билетов нет!

Мы объяснили, что две недели ждать никак не можем. Но ответ был тот же. Тогда мы пошли к начальнику аэропорта.

Хмурый латыш, он крайне неприветливо взглянул на нас. Я поняла, что пришли мы сюда напрасно. И вдруг, сама от себя того не ожидая, заплакала…

И этот хмурый, неприветливый человек тут же всё понял. Он спросил:

– У вас, как я понял, кто-то умер?

– Её отец, мой брат, – сказал Жора.

– Глубоко сочувствую. Куда везёте?

– В Одессу.

Он долго звонил… Говорил по-русски, по-латышски, долго объяснял кому-то… Наконец, сказал, обращаясь к нам:

– До Одессы решительно ничего нет. Но есть до Кишинёва. До Кишинёва полетите?

– Полетим! – сказал Жора.

– А как же дальше – до Одессы? – спросила я его.

– Там это уже близко, – сказал Жора, – возьмём рефрижиратор.

Хмурый добрый начальник опять позвонил куда-то и забронировал нам билеты до Кишинёва. А потом сказал, что гроб должен быть оцинкован и заколочен в деревянный ящик.

– Хорошо, – сказали мы. – Спасибо вам огромное!

Одно дело сделано. После чего Жора поехал в больницу оформлять документы. А я поехала в магазин ритуальных принадлежностей. Я выбрала самый простой гроб. И спросила у продавца этих грустных товаров, не знает ли он, где тут поблизости какая-нибудь мастерская, где работают с железом. Он сказал, что такая мастерская совсем неподалёку.

Я пошла по указанному адресу и нашла эту мастерскую. В ней работали два паренька моего возраста: вся их мастерская была завалена разными железками. Они тут что-то чинили, паяли…

– Ребята, нужно оцинковать гроб.

– Гроб?! – испугались они. – Мы таким не занимаемся.

– Ребята, очень нужно. Я вам заплачу – сколько скажете.

– Сто рублей! – сказал один из них, набравшись смелости, ведь по тем временам это была очень большая сумма – неплохая месячная зарплата младшего инженера.

– Хорошо, – сказала я.

– После выходных, – сказали они. – Сегодня очень много работы. Никак не управиться.

– Нет, ребята, сегодня.

Я вынула из сумки сто рублей и положила на верстак. Они в нерешительности переглянулись.

– Сегодня, мальчики. Потому что завтра я своего отца должна везти в Одессу.

И мы пошли с одним из них за гробом. А другой помчался куда-то за листами цинка.

А потом мы втроём оцинковывали гроб, и я рассказывала этим незнакомым мальчишкам о своём отце. И пока мы вместе работали несколько часов, они мне стали как родные.

И когда это трудное дело близилось уже к концу, я спросила:

– А есть тут у вас поблизости столярная мастерская?

– Как выйти, так сразу направо, через три дома.

Я вышла на улицу. Она была совершенно пуста. Серые сумерки, серые дома, серая мостовая… Мир был какой-то бесцветный, как будто из него выжали все соки, все краски, и осталась одна сухая, шершавая серость… Господи, где же мне взять плотника?! Или столяра?! Почему я не подумала об этом раньше?!

…По серому тротуару брёл маленький, серый мужичок и слегка покачивался. Видимо, он уже успел выпить.

– Добрый вечер! – сказала я.

Он удивлённо взглянул на меня и остановился.

– Это вы мне? – спросил он нетрезвым голосом.

– Вам. Скажите, вы могли бы сделать деревянный контейнер?

– Ящик, что ли?

– Ну да, ящик, только очень большой. Чтобы в него вошёл гроб.

Он ошарашено смотрел на меня, на глазах трезвея.

– Мог бы. Приходите в понедельник. Приносите размеры.

– Нет, не в понедельник. Сейчас!

– Да я уже мастерскую закрыл… Иду домой, жена ждёт…

– Пожалуйста! Я вам хорошо заплачу.