Мария Романушко - Там, где всегда ветер

«Как партизанка!» – говорят домашние. И это я принимаю, почти как похвалу. Да, если мне удаётся не закричать и не заплакать, я считаю, что я победила. Но после таких побед что-то болит и долго ноет внутри…

Мама говорит не так грубо, но от её слов становится ещё страшнее. Она говорит: «Я тебя вижу насквозь!» – и мне становится зябко, как в рентгеновском кабинете. Да, чувствовать себя в родном доме – как на рентгене – жутковато…

Одного не могу понять: если они так хорошо видели меня, отчего же они не разглядели того, что было у меня внутри? А внутри было одно-единственное желание: ЛЮБВИ. Я хотела, чтобы меня любили. Хотелось тепла и понимания. Хотелось, чтобы меня принимали – такую, какая я есть: молчаливую и часто угрюмую, мучительно спотыкающуюся на каждом слове. А то и просто молчащую в ответ.

«Ты что, считаешь, что мы к тебе плохо относимся?!» – порой грозно или язвительно (по обстоятельствам) спрашивала меня мама. Я в ответ молчу. «Ты чего молчишь, как на допросе?» – сразу, с пол-оборота, заводится бабушка. Я – молчу. «Да ладно, оставь её, ты же видишь, она уже набычилась, – говорит раздражённо мама. – От такой разве благодарности дождёшься?»

В подростковом возрасте нет убеждения, что жить стоит. Что жизнь имеет какую-то абсолютную, или хотя бы относительную ценность. Нет ничего, что держало бы в жизни – никаких реальных, значимых зацепок.

Если у подростка нет какой-то сильной (очень сильной! до фанатизма) увлечённости каким-то реальным делом. Например, спорт. Вот где подросток с его повышенным андреналином в крови, с его гормональными взрывами и желанием постоянного экстрима, жгучим желанием риска (не шуточным, а всерьёз!) может себя проявить. Вот что может заполнить пустоту жизни и придать ей хотя бы относительное ощущение присутствия смысла: перепрыгнуть, обогнать, повалить на лопатки, добросить, допрыгнуть, обскакать!…

Вот почему моим любимым уроком в школе был урок физкультуры. Вот почему я всё свободное время торчала на школьной спортплощадке или гоняла на велике, причём самыми экстравагантными способами. Да, это спасало от самой себя, от переизбытка энергии, которую некуда деть, не к чему приложить. Вот почему я так обиделась когда-то на маму, что она запретила мне пойти в спортшколу, в класс спортивной гимнастики, когда тренер изо всей школы, из десяти классов отобрал только двух девочек: меня и ещё одну. Но мама сказала тогда жёсткое: «Нет!» Для меня это было настоящим шоком, потрясением. МЕНЯ ОБОКРАЛИ НА СМЫСЛ ЖИЗНИ! Вот он забрезжил на горизонте и протянул мне руку помощи – но мамино безоговорочное «НЕТ» это спасительную руку обрубило. Обида кровоточила во мне очень долго…

Помня о своих подростковых страданиях, о своём несбывшемся, я позволила своим детям заниматься тем, к чему стремится их душа: сыну позволила ездить на электричках, а дочке – на лошадях. Не знаю, в чём больше экстрима: тогда ли, когда 14-летний мальчик, пересаживаясь на узловых станциях с электрички на электричку, едет от дома на тысячи километров, чтобы повидать новые города, или когда 13-летняя девочка несётся по лесу галопом на молодом жеребце… Для меня самой – это тоже экстрим будь здоров! Но я знаю: не позволив им этого, я бы лишила своих детей смысла жизни. Который они на данный час жизни видят именно в этом. И только теперь, радуясь за своих детей, глядя в их оживлённые, ОЗАРЁННЫЕ СМЫСЛОМ ЖИЗНИ, лица – я, наконец, избавляюсь от своих собственных подростковых переживаний. Только теперь мне стало легче…

Я убеждена: мы должны дать своим детям то, чего нам не дали наши родители. Но не в смысле «вот ты у меня будешь играть на скрипке, потому что я сама мечтала, а скрипку мне так и не купили». Нет! Если ребёнок не хочет, а мы его заставляем играть на скрипке – то это насилие над ним, а вовсе не смысл жизни. Насилие уводит от смысла жизни очень далеко и радости не даёт. Нет, я имею в виду широту возможностей и свободу выбора. Задача родителей – помочь ребёнку найти то, что для него, ребёнка, спасительно, интересно. А если продвинутый подросток нашёл это сам – не препятствовать, не говорить безоговорочное «нет». Потому что всё может кончиться трагически.

Когда-то мне рассказали про девочку, которая решила в пятнадцать лет, что будет гримёром в театре. Для этого она хотела уйти после восьмого класса из школы и поступить в училище. Но мама хотела, чтобы единственная дочь закончила школу и поступила в институт, который она для неё уже присмотрела. А что такое училище, что такое профессия гримёра? «Ты хочешь всю жизнь мазать чужие физиономии? А ты знаешь, что такое закулисная жизнь? Ты знаешь, сколько там грязи?!» Длинная череда ссор из-за этого довела девочку до отчаянья. Кончилось тем, что она, написав записку «Мать, ты одна во всём виновата!» выбросилась из окна… К сожалению, это не один на свете такой страшный случай. Подростки бегут от пустоты жизни. Бегут от непонимания. Бегут от насилия. Убегают они по-разному: кто выбирает самый короткий путь – окно, кто-то медленное убегание – наркотики. Но, в конечном итоге, исход один.