Мария Романушко - Там, где всегда ветер

Вот и получается: взрослеть не хочется (там поджидают разговоры о болезнях!) Оставаться же в этом неопределённом возрасте тоже тоскливо: ты уже не ребёнок, ничто тебе не прощается, даже крошечная оплошность, и давно уже никто не радуется тебе, не смотрит на тебя с улыбкой, не говорит, какая ты умная и хорошая девочка. (А было ли это? Вроде, было – в какие-то доисторические, ещё детсадовские времена… Ещё до испуга, ещё до заикания, ещё до папы Феди… Страшно давно! Как будто и не было никогда. А если и было, то не со мной).

Мы догадались об этом по её неожиданно изменившейся фигуре… Не успела Аннушка родить дочку, как тут же и Марьюшка решила стать мамой. В классе – ликование! Идут жаркие дебаты: кто родится – мальчик или девочка? Я почему-то убеждена, что у Марьюшки будет сын. И назовёт она его Володя. Не знаю, почему мне такое пришло в голову.

Мама была на родительском собрании. Его проводила, как всегда, наша классная – Марьюшка. Вернулась мама очень расстроенная. И рассказала о том, что весь наш класс (точнее – наши мамы, ибо на родительские собрания ходили исключительно мамы), так вот, все мамы раскололись на два лагеря: один лагерь приветствовал мужество Марьюшки родить ребёнка без мужа, а другой лагерь клеймил её позором: как так? как она посмела, она – учительница, которая должна являть собой пример для учеников? и, в особенности, для учениц! И какой же пример она нам являет? и чему она нас может научить?! Ну, и всё в том же духе…

Слава Богу, моя мама была в первом лагере, который защищал право одинокой Марьюшки на материнство. Я была благодарна маме и даже расцеловала её.

– И как же Марьюшка всё это вынесла? Все эти нападки…

– Бедняжка, чуть не плакала…

Итак, мнения по поводу Марьюшкиной беременности разделились. Одни – за, другие – против. А почему, собственно говоря?!

Мама забыла про свой чай и продолжала спорить с невидимыми оппонентками:

– Вы – женщины, но где же ваше женское сочувствие и милосердие, и понимание другого человека? Да простая человеческая жалость! Вот, у всех у вас дети, а чем эта бедная женщина хуже? Почему ей не позволительно стать матерью?

Мама была очень взволнованна и говорила прекрасные, замечательные слова:

– Женщине от природы заповедано быть матерью! И если она хочет исполнить эту заповедь, самую священную для женщины, то кто вправе её осудить?… Но вот, поди ж ты, многие, оказывается, считают, что это право имеют!

Когда в жизни происходило что-то особенное, мы с мамой были единодушны.

Я была рада, что моя мама меня не подвела. Всё же здорово, когда в самых главных вещах с родителями понимание и общность взглядов. Мы могли ссорится с мамой по пустякам (и не только), и это разъедало ткань нашей жизни, как моль, но когда дело касалось идейных вопросов – тут мы были заедино. Стояли, как стена. И обе чувствовали, что у нашей жизни есть крепкая основа. То есть – именно те нити, самые прочные, на которые и нанизывается дальнейший узор.

Мне нравилось, когда мама говорила о Фёдоре: «Я его уважаю. Фёдор – глубоко порядочный человек».

То же говорили и мамины подруги о моей маме, что она никогда не подведёт и не растрезвонит по городу чей-то секрет, если его ей доверили. И все соседи постоянно ходили к маме одалживать деньги.

Особенно запомнился один смешной случай: соседка пришла и стала плакаться, что ей не хватает денег на покупку баяна для сына. Ну, мама и отдала ей всё, что у нас было. Бабушка потом плакала и укоряла её: «Как же ты могла? а как мы теперь до аванса проживём, ты подумала? Ну, радуйся: вон Женька играет на баяне! Считай, это ты ему его купила!»

Нет, наша бабушка не была скрягой, просто она ходила на рынок, и знала, что почём, и сколько надо семье, чтобы выжить от аванса до получки. и от получки до аванса. К тому же, у мамы и бабушки было одно свойство: сами легко давая в долг, они не умели просить. Этим же свойством они наградили и меня. И если в доме нет денег, то лучше перебиться на пресных лепёшках, чем идти и у кого-то одалживаться. Лучше поститься, чем просить. Поэтому соседский баян ещё долго поминался в семье: сначала с огорчением, а потом со смехом…

Мама не умела складывать деньги в чулок, копить, рассчитывать. Были деньги – тратила, или давала в долг.

Много денег уходило на выписку книг и пластинок по почте, на подписные журналы, на роман-газету – - это была самая большая статья семейного расхода. Мама хотела иметь дома хорошую библиотеку. Все в доме запоем читали. И это тоже была одна из нитей основы. Если мать и дочь, и бабушка зачитываются Чеховым и Куприным, и обожают Тургенева и Стендаля, то у них должно быть что-то общее. Не смотря на стычки на бытовом уровне. Скажем так: наша семейная жизнь – как океан: в ней есть глубина, порой непостижимая и даже страшная, как всякая истинная глубина, – а на поверхности постоянно вздымаются буруны волн… Известно ведь, чем больше глубина, тем больше волны. В луже волн не бывает.