Дзиро (нетерпеливо). Я никого не люблю, меня никто не любит - какая там любовь!
Кику. Так никакая тебя не присушила?
Дзиро. "Присушила". Ну и дура же ты, Кику. Что я тебе, дитя малое?
Кику (изумленно). А что же тогда? Товарищ, что ли, обманул?
Дзиро. Товарищ! Нет у меня никаких товарищей.
Кику. С учебой что не так?
Дзиро. Кончил я учиться, кончил!
Кику. Значит, люди с тобой обошлись плохо, да?
Дзиро. Какие люди?! Я и не общаюсь ни с кем. Все в четырех стенах мечусь.
Кику. Так почему жизнь кончена? Она ведь еще не начиналась, жизнь-то твоя.
Дзиро. Вот так. Не началась, а уже кончена.
Кику. Да ты шутишь! А я, дура, уши развесила.
Дзиро. Нет, ты и вправду дура.
Кику. Я знаю, это ты недоспал, вот и злишься. Ложись-ка лучше поспи. А я тебе завтрак сготовлю. Ложись, вздремни. Утром все по-другому покажется. Сейчас постелю тебе, сейчас.
Дзиро (встает, приоткрывает створ раздвижной двери и смотрит во двор). Кику, что с твоим садом? Деревья мертвые, трава завяла. Ни одного цветочка. Черное все - смотреть жутко.
Кику (расстилая постель). Умер мой сад, умер. Цветочки не цветут, листочки не зеленеют. Давно уж так.
Дзиро. Давно? С тех пор, как от тебя муж сбежал?
Кику. Откуда ты знаешь?
Дзиро. А я все на свете знаю. Причем не из книжек... Я в Токио как-то познакомился с одним бродягой. Есть там такие, "люди-бутерброды" называются. Повесят на себя спереди и сзади рекламные щиты и стоят. Так вот, он рассказывал, что у него в жизни две радости: кофейку попить и поглазеть, как вокруг люди суетятся. Поняла? Больше ему ничего от жизни не надо. От него-то я и узнал...
Кику. Что узнал?
Дзиро. Про подушку.
Кику (замирает на месте). Ой, деточка!
Дзиро. Про то, что есть у тебя одна чудная подушка... Чего ты так перепугалась-то? Я тебе просто пересказываю, что мне бродяга наговорил.
Кику. Ой, знаю, к чему ты ведешь!
Дзиро. Ну и знай себе! Стало быть, подушка и в самом деле у тебя. Уж не знаю откуда, да это и неважно... Однажды она попалась на глаза твоему мужу. Летом дело было, точно? Прилег он днем соснуть, положил на нее голову... Тебя дома не было, за покупками пошла. Вечером приходишь - а муж тю-тю. Испарился. И с тех пор ты его не видела.
Кику (затыкает уши). Не надо! Как вспомню - сердце рвется.
Дзиро. И с того дня засохли лилии в твоем саду, увяли гвоздики. Так или нет?
Кику. Все так... Эта подушка - древняя, из города Ханьдань, был такой в Китае. Она в нашем роду с незапамятных времен. Берегли ее, от отца к сыну передавали...
Дзиро. Что же в ней такого ценного?
Кику. Не знаю. Я никогда на ней не спала, боялась.
Дзиро. Бродяга сказал: "Кто на ней поспит - такие сны увидит, что потом жить по-старому нет никакой возможности. От всего вокруг с души воротит. Посмотришь, к примеру, на собственную жену и диву даешься - как же я с такой столько лет-то прожил?! И убираешься из дому к чертовой матери".
Кику плачет.
Ты чего? Плачешь? Извини, я не хотел.
Кику. Я знаю, ты не нарочно, ты мальчик добрый...
Дзиро. Ты только скажи: так никто после твоего мужа на ней и не спал?
Кику. Правду сказать, было. Три раза.
Дзиро. Целых три?
Кику. Три. Как муж-то пропал, стали ко мне разные тут подкатываться. Вот подушка и пригодилась.
Дзиро. Пригодилась? Те трое тоже сбежали?
Кику. Ну... Это... Неловко рассказывать...
Дзиро. Давай-давай, рассказывай!
Кику. Рассказывать неловко, да стыдиться мне нечего.
Дзиро. Ну и отлично. Выкладывай!
Кику. Помнишь, как ты, малышом еще, любил мне головку на колени класть? Я тебя качаю, а ты леденец сосешь...
Дзиро. Ты мне зубы не заговаривай. Ну!
Кику. Ладно, скажу. Помогла мне подушка честь женскую сберечь. Спасибо ей.
Дзиро. Как помогла-то, как?
Кику. Когда уж совсем, бывало, одолеет охальник, я говорю: "Ты вот головой-то на подушечку прислонись". Как головой до подушки коснется сразу спит. А проснется - ему уже не до баловства, все вокруг не в радость. На меня и не взглянет. За дверь - и нет его. Ни один еще не вернулся. Куда деваются - кто их знает.
Дзиро. Все не в радость? А что - "все"?
Кику. Ну, и женщины, и богатство, и слава там всякая.
Дзиро. Это, положим, нисколько меня не удивляет. Женщины - мыльная пена, деньги - мыльная пена, слава - мыльная пена. В этих радужных пузырях отражается вся наша жизнь. Кто же этого не знает?
Кику. Знать-то знают, да только на словах.
Дзиро. Неправда. Я знаю это доподлинно. Поэтому и говорю: моя жизнь кончена. Так что меня, Кику, ты можешь уложить на свою подушку без опасений.
Читать дальше