Патрик Модиано - Улица Темных Лавок

- Прошу вас, - обратился я к Зонахидзе, - если вам не трудно, напомните мне мелодию песни, которую заказывал этот, как его...

- Степа?

- Да.

Он стал насвистывать первые такты. Потом остановился.

- Вы хотите встретиться со Степой?

- Может быть.

Он с силой сжал мне руку.

- Скажите ему, что Зонахидзе часто думает о нем.

Его взгляд задержался на мне.

- Кто знает, может, Жан и прав. Вы были постояльцем отеля "Кастилия"... Постарайтесь вспомнить... отель "Кастилия", улица Камбон...

Я повернулся и открыл дверцу автомобиля. Кто-то съежился на переднем сиденье, прижавшись лбом к стеклу. Я наклонился и узнал новобрачную. Она спала, бледно-голубое платье задралось выше колен.

- Надо как-то от нее избавиться, - сказал Зонахидзе.

Я легонько потряс ее, но она не просыпалась. Тогда я обхватил ее за талию и с трудом вытащил из машины.

- Не можем же мы бросить ее прямо на землю, - сказал я и, подняв, отнес на руках в ресторан. Голова молодой женщины откинулась на мое плечо, светлые волосы ласкали шею. Пряный аромат духов напоминал мне что-то. Но что?

3

Было без четверти шесть. Я попросил шофера такси подождать меня на улочке Шарль-Мари-Видор, а сам пошел пешком к улице Клод-Лоррен, где находилась русская церковь.

Двухэтажное строение с тюлевыми занавесками на окнах.

Справа тянулась широкая аллея. Я встал на противоположном тротуаре.

Первыми у входа в дом, со стороны улицы, остановились две женщины. Одна из них, темноволосая, коротко стриженная, была в черном шерстяном платке. На голове другой, сильно накрашенной блондинки, красовалась серая шляпа, по форме напоминавшая мушкетерскую. Я слышал, что они говорят по-французски.

Подъехало такси, из него с трудом выбрался совершенно лысый, тучный старик с набрякшими мешками под узкими монгольскими глазами. Он пошел по аллее.

Слева, свернув с улицы Буало, ко мне приближалась группа из пяти человек. Две немолодые женщины вели под руки старичка, бледного и хрупкого, словно из гипса. За ними шли двое мужчин, наверное отец и сын, очень уж они были похожи друг на друга - оба в серых элегантных костюмах в полоску, - отец выглядел как-то фатовато, у сына были белокурые волнистые волосы. Их догнала машина, откуда вылез другой старик, подтянутый и быстрый, в пелеринке из плотного сукна, с седыми волосами ежиком. Выправка у него была военная. Не он ли Степа?

Все они вошли в церковь через боковой придел, в конце аллеи. Мне хотелось пойти за ними, но мое присутствие среди этих людей наверняка привлекло бы внимание. Меня все больше мучила тревога, что я так и не угадаю, кто из них Степа.

Справа поодаль остановился автомобиль. Из него вышли двое мужчин, потом женщина. Один мужчина, очень высокий, был в темно-синем пальто. Я перешел улицу и ждал, пока они поравняются со мной.

Они подходят все ближе, ближе. Мне кажется, что высокий, прежде чем свернуть в аллею вместе с остальными, бросает на меня пристальный взгляд. Сквозь витражи окон, выходящих на аллею, видны горящие свечи. Он наклоняется, чтобы пройти в дверь, слишком для него низкую, и во мне возникает уверенность, что это и есть Степа.

Мотор такси работал, но шофера за рулем не оказалось. Дверца была приоткрыта, будто он должен вот-вот вернуться. Куда он мог деваться? Осмотревшись, я решил поискать его где-нибудь поблизости.

Я обнаружил его в кафе неподалеку, на улице Шардон-Лагаш. На столике перед ним стояла кружка пива.

- Вы еще долго? - спросил я.

- Ну... минут двадцать.

Белокожий блондин, пухлые щеки, голубые глаза навыкате. Пожалуй, я никогда не встречал человека с такими мясистыми ушными мочками.

- Ничего, что я не выключил счетчик?

- Ничего, - сказал я.

Он мило улыбнулся.

- Не боитесь, что такси угонят?

Он пожал плечами.

- Да ну...

Ему принесли бутерброд с ветчиной, и он деловито принялся за него, не спуская с меня тусклого взгляда.

- А кого вы, собственно, ждете?

- Да тут, одного... он должен сейчас выйти из русской церкви.

- Вы русский?

- Нет.

- Глупо как-то... Вы б его спросили, когда он выйдет... Дешевле обошлось бы...

- Ничего не поделаешь.

Он заказал еще пива.

- Я не мог бы попросить вас купить мне газету?

Он полез было в карман, но я остановил его:

- Что вы...

- Спасибо. Купите мне "Эриссон". И еще раз спасибо... вот...

Я долго блуждал в поисках продавца газет и обнаружил его только на Версальской авеню. "Эриссон" оказался газетенкой, напечатанной на бумаге болотного цвета.