- Это невозможно. - упорствовал Алонсо. - Спектакль завтра. Я не успею написать эти строки, а ты - их выучить.
Каталина обворожительно улыбнулась:
- Видите ли, мы с дядей говорили об этом, и он, вдохновленный совершенством вашей пьесы, написал эти строки. Я выучила их наизусть.
- Ты? - негодующе воскликнул Алонсо, взглянув на Доминго.
- Красноречие вашей пьесы потрясло меня, - ответил тот. - Я не находил себе места. Казалось, в меня кто-то вселился, и, сев за стол, я чувствовал, будто вы сами водите моим пером.
Алонсо переводил взгляд с одного на другую, и Каталина, видя, что он колеблется, взяла его за руку.
- Позвольте мне прочитать эти строки. Если они вам не понравятся, я обещаю, что забуду о них. Алонсо, пожалуйста, выслушайте меня.
- Говори мне эти чертовы строки, да побыстрей,- пробурчал Алонсо. - Мне пора обедать.
Он сел и, нахмурившись, приготовился слушать. Ее голос, мягкий и агрессивный, нежный и гротесковый, гибкий и необычайно послушный, за три года набрал силу, и Каталина владела им в совершенстве. Эмоции, отражавшиеся на ее подвижном лице, дышали жизненной правдой. Предчувствие беды сменялось тревогой, страхом, негодованием, ужасом, душевной болью и неподдельным горем. Даже разозлившись, Алонсо оставался драматургом и не мог не понять, что несравненный голос и пластика Каталины зачаруют зрителей. Монолог захватил и его самого, и, наконец, покоренный страстной силой и искренностью стихов Доминго, он не смог сдержать себя, и по его щекам покатились крупные слезы. Каталина смолкла, и Алонсо вытер глаза рукавом. Взглянув на Доминго, он заметил, что тот тоже плакал.
- Ну? - с триумфом спросила Каталина.
- Стихи вполне терпимы, во всяком случае для любителя, - с излишней резкостью ответил Алонсо и пожал плечами. - Будем репетировать эту сцену, и если она мне понравится, введем в спектакль.
- Душа моя, я вас обожаю! - восторженно воскликнула Каталина.
- От Розалии я услышу менее приятные слова, - пробурчал Алонсо.
Сцена действительно произвела огромное впечатление, и не только на зрителей. Розалия гневно упрекала Алонсо, что тот благоволит к Каталине, и, чтобы успокоить ее, ему пришлось наобещать многое из того, что он наверняка не смог бы выполнить. К тому же, к неудовольствию Алонсо, пьесу в основном хвалили именно за сто строк Доминго, полагая, что и они написаны руководителем труппы. Когда же Диего шепнул двум-трем актерам, кто является истинным автором этих строк, Алонсо оскорбился и в ответ заявил, что Каталина не бог весть какая актриса и никогда бы не снискала любви публики, если б не его советы. Слова Алонсо, повторенные Каталине, стали последней каплей, побудившей ее к решительному шагу. Женщина, сказала она Диего, не должна забывать о чувстве собственного достоинства. И Каталина, порвав с неблагодарным Алонсо, с мужем и детьми уехала в Мадрид.
36
Его величество, Филипп Третий, принял отставку дона Бласко, и тот удалился в доминиканский монастырь. Спустя несколько лет его здоровье ухудшилось, и, хотя врачи не могли найти какой-то определенной болезни, всем стало ясно, что очень скоро создатель освободит его от бренной плоти. Дон Бласко так ослаб, что большую часть дня проводил в постели. Его жизнь напоминала мерцающий огонек свечи, готовый угаснуть при малейшем дуновении ветерка. Однажды утром отец Антонио, последовавший в монастырь за доном Бласко, зашел в келью, чтобы, как обычно, проведать своего бывшего господина. Стояла зима, и землю покрывал снег. В келье было холодно, как в могильном склепе. К удивлению отца Антонио, щеки дона Бласко горели румянцем, а глаза светились давно угасшим огнем. В сердце монаха закралась надежда, что больной преодолел кризис и начал выздоравливать, и мысленно он возблагодарил бога.
- Сегодня у вас хороший цвет лица, сеньор, - сказал отец Антонио. - Как вы себя чувствуете?
- Со мной все в порядке. Я только что видел грека Деметриоса.
От неожиданности отец Антонио вздрогнул, так как он прекрасно помнил, что грека, как он того и заслуживал, сожгли на костре много лет назад.
- Во сне, сеньор?
- Нет, нет. Он вошел в эту дверь, остановился у моей кровати и говорил со мной. Он ничуть не изменился. Я сразу узнал его.
- Это был дьявол, - испуганно воскликнул отец Антонио. - Вы прогнали его прочь?
Фра Бласко улыбнулся.
- Прогонять гостя по меньшей мере невежливо, сын мой. Я думаю, дьявол тут ни при чем. Ко мне приходил сам Деметриос.
- Но он в аду и несет наказание за преступную ересь.
Читать дальше