Сомерсет Моэм - Край света

- Ну ладно. Тогда подавай мне,- сказал Саффари.

Он налил Вайолет тарелку супу, положил тост, а когда подали рыбу, положил кусок на тарелку для нее и велел слуге ей отнести. Но тот мигом все принес обратно.

- Мэм говорит, она ничего не хочет,- сказал он.

Саффари ужинал один. Ел по привычке, вяло, одно знакомое блюдо за другим. Выпил бутылку пива. Когда кончил, слуга принес ему чашку кофе, и он закурил черуту. Он сидел не шевелясь, пока не кончил. Он думал. Наконец встал и вернулся на большую веранду, где они всегда сидели. Вайолет, по-прежнему съежившись, полулежала в кресле. Глаза ее были закрыты, но, услышав его шаги, она их открыла. Он взял легкий стул и сел напротив нее.

- Кем был тебе Нобби, Вайолет? - спросил он.

Она чуть вздрогнула. Отвела глаза, но ничего не сказала.

- Я никак не возьму в толк, почему ты пришла в такое отчаяние, услыхав о его смерти.

- Это ужасный удар.

- Конечно. Но как-то странно, чтобы из-за смерти просто друга вот так совсем потерять себя.

- Не понимаю, что ты говоришь,- сказала Вайолет.

Она с трудом произносила слова, он видел, губы ее дрожат.

- Я никогда не слышал, чтобы ты называла его Хэл. Даже его жена звала его Нобби.

Вайолет ничего не ответила. Глаза ее, полные горя, уставились в пустоту.

- Посмотри на меня, Вайолет.

Она слегка повернула голову и равнодушно взглянула на него.

- Он был твоим любовником?

Она закрыла глаза, и из них покатились слезы. Рот был странно искривлен.

- Тебе совсем нечего сказать?

Она помотала головой.

- Ты должна мне ответить, Вайолет.

- Я не в силах сейчас с тобой разговаривать, - простонала она. - Как можно быть таким бессердечным?

- Боюсь, я не очень способен сейчас тебе сочувствовать. Нам надо поговорить начистоту теперь же. Дать тебе воды?

- Ничего я не хочу.

- Тогда ответь на мой вопрос.

- Ты не имеешь права спрашивать об этом. Это оскорбительно.

- Ты что ж, хочешь, чтоб я поверил, будто такая женщина, как ты, услыхав о смерти знакомого, способна упасть в обморок, а придя в себя, станет так вот заливаться слезами? В такое отчаяние не впадают даже из-за смерти своего единственного ребенка. Когда мы узнали о смерти твоей матери, ты, конечно, плакала, и я знаю, тебе было очень горько, но ты искала утешения у меня и говорила, ты не знаешь, что бы стала делать без меня.

- Но сегодня это такая ужасная неожиданность.

- Смерть твоей матери тоже была неожиданной.

- Ну конечно же, я очень любила Нобби.

- Как именно любила? Так любила, что, услыхав о его смерти, сама не ведала, что говоришь? Почему ты сказала, что это несправедливо? Почему сказала: "Что теперь будет со мной?"

Вайолет глубоко вздохнула. Повернула голову в одну сторону, в другую, точно овца, которая старается не угодить в руки мясника.

- Не думай, будто я совсем уж дурак, Вайолет. Говорю тебе, не может быть, чтобы ты была так потрясена, если б между вами ничего не было.

- Ну хорошо, если ты так думаешь, зачем же тогда мучишь меня вопросами?

- Дорогая моя, что толку недоговаривать. Так дело не пойдет. Как по-твоему, что чувствую я?

При этих словах она посмотрела на него. До этой минуты она совсем о нем не думала. Слишком была поглощена своим несчастьем, не до него ей было.

- Я так устала, -со вздохом сказала она.

Он наклонился к ней, схватил за руку.

- Говори! - потребовал он.

- Ты делаешь мне больно.

- А как насчет меня? Думаешь, мне не больно? Как ты можешь заставлять меня так страдать?

Он отпустил ее руку, вскочил. Прошел в другой конец веранды, потом обратно. Казалось, при этом в нем вдруг вспыхнула ярость. Он схватил Вайолет за плечи, рывком поставил на ноги. Стал ее трясти.

- Если не скажешь мне правду, я тебя убью, - кричал он.

- Хорошо бы, - сказала она.

- Он был твоим любовником?

- Да.

- Шлюха ты.

Одной рукой все удерживая ее, чтобы она не могла ускользнуть, Саффари другой рукой размахнулся и несколько раз подряд с силой ударил ее по щеке. Ее бросило в дрожь, но она не уклонилась, не вскрикнула. А он все бил и бил. И вдруг почувствовал, что она вся как-то отяжелела, отпустил ее, и она без чувств рухнула на пол. Страх объял его. Он наклонился, тронул ее, позвал по имени. Она не шевельнулась. Он поднял ее, снова усадил в кресло, из которого так недавно вырвал. Бренди, что слуга принес, когда она в первый раз потеряла сознание, был еще в комнате, и Саффари взял его, попытался силой влить ей в рот. Она поперхнулась, бренди разлился по подбородку, по шее. На бледном лице одна щека наливалась лиловато-синим от ударов его тяжелой руки. Короткий вздох вырвался у нее, и она открыла глаза. Поддерживая ее голову, он опять поднес стакан к ее губам, и она чуть пригубила спиртного. Саффари смотрел на нее тревожно и покаянно.